Привидение в кроссовках

Донцова Дарья

– Большой, серый, кинулся из леса на ветровое стекло и шипел.

Секунду патрульный смотрел на меня, затем нагнулся и поднял большой, рваный пластиковый пакет.

– Так, что ли, шипел?

Раздался характерный звук. Я посмотрела, как парень мнет в руках полиэтилен, и спросила:

– Вы хотите сказать, что я испугалась рваного мешка?

Милиционер кивнул:

– Тут в двух шагах свалка. Ветер подхватил и понес пакет, а затем швырнул его вам на ветровое стекло. Нервы лечить надо, валерьянку пить.

– Извините…

–

Бывает, – равнодушно пожал плечами сержант.

– Поверьте, мне страшно неудобно, что никакого грабителя не оказалось!

– Наоборот, – улыбнулся мужчина, обнажив плохо сделанные коронки, – как раз очень хорошо, что никакого грабителя нет.

– Да, действительно, извините, глупости несу.

– Че­го с испугу не привидится, – вздохнул мент. – Поезжайте спокойно.

Надо же, какой милый. Повеселев, я порулила вперед, прижимая к уху трубку.

– Салон «Синий цветок», – прощебетал ласковый голосок.

– Вы сегодня открыты?

– Конечно.

– Но ведь воскресенье…

– Ну и что? Мы работаем для вас, без праздников и выходных, с одиннадцати до двадцати трех. Что желаете: стрижку, краску, укладку, маникюр, педикюр, макияж…

– У вас есть мастер по имени Майя?

– Волкова?

– Наверное.

– У нас две Майи, Волкова и Радько.

Надо же, довольно редкое по нынешним временам имя, а в «Синем цветке» с ним сра­зу две служащие.

– Кто-то из них стриг мою подругу, Наталью Филимонову, мо­жете узнать кто?

– Конечно, подождите.

Послышался шорох, треск, бормотанье, затем администратор ответила:

– Радько, Филимонову все­гда обслуживала Радько.

– Вот и мне к ней.

– Ко­гда?

Я глянула на часы:

– Сегодня, примерно в полшестого, устроит?

– Ждем с нетерпением, – с воодушевлением заявила девушка. – У вас имеется талон постоянного клиента?

– Нет.

– То­гда придется платить без скидки.

– Хорошо, – ответила я, – без проблем.

ГЛАВА 18

«Пежо» быстро порулил по улицам. У меня есть старинная приятельница Катя Козлова. Катюшка закончила парикмахерское училище и много лет работает дамским мастером. Мы все бегали к ней со студенческих лет. Катюшка вечно норовила не взять с подружек денег, и таинственным образом тюбик с краской стоил у нее намного меньше, чем в магазине. Впрочем, в те далекие времена я отчаянно нуждалась, но, как преподаватель, обязана была все­гда хорошо выглядеть. Ну представьте, что к вам на лекцию является чучело в продранных колготках, мятой юбке, с всклокоченной головой и пальцем с обкусанным, черным ногтем тычет в тетради, указывая на ошибки. Подобная «дама» вряд ли придется по душе слушателям. Поэтому моя голова все­гда была безукоризненно уложена, а ногти сияли маникюром.

Это сейчас, превратившись в лентяйку, я могу позволить себе особо не макияжиться, но в годы преподавательской карьеры старалась выглядеть и пахнуть лучше всех. Но с волосами у меня

все­гда была беда – тонкие, ломкие, к тому же совершенно непослушные. Ни од­на завивка не держалась на них. Существовал только один способ выглядеть достойно – стричься «под мальчика». Но всякая стрижка хороша не слишком продолжительное время, че­рез месяц приходилось бежать в цирюльню, «подправлять» голову. На длинных волосах лишний сантиметр не заметен, на коротких превращается в проблему. Как сейчас помню, стрижка стоила пять рублей, громадные деньги для меня, получавшей то­гда сто целковых и воспитывающей в одиночку мальчика. Так вот, Катюха брала с меня пятьдесят копеек, отмахиваясь от розовенькой ассигнации.

– Ерунда, – нарочно грубо заявляла она, – за та­кие лохмы, как у тебя, стыдоба больше брать, не волосы – солома, да и мало их, как раз на пятьдесят копеек. Ступай себе домой. Лахудрой пришла, лахудрой и ушла, я только подровняла чуток.

К слову сказать, побывав у Катьки в руках, моя голова смотрелась великолепно. Аркашку подруга все­гда стригла бесплатно, приговаривая:

– Ерунда, чик, шмык – и челочка.

Так вот, моя Катюха, приходя иногда в гости и ставя на кухонный стол нежно любимый Кешкой, но недоступный мне из-за цены торт «Подарочный», вздыхала:

– Устала я, ребятки, прямо мозги кипят, а уши служить отказываются.

– Ну при чем тут уши, – удивился один раз семилетний Кеша, – ты же не ими ножницы держишь? Руки должны болеть.

– С руками у меня порядок, – вздохнула Катюня, – а вот с ушами беда. Каждая клиентка норовит про себя все рассказать – сколько абортов сделала, где че­го болит, какой муж говнюк. Ну про всех всю подноготную знаю. Прямо сливают в меня все, не поверите, ребята, голова кругом идет. Ну на фига мне знать, что у одной сын наркоман, а у другой начальник бабник? Придут, сядут в кресло, расслабятся и понесутся.

– Скажи им, что­бы заткнулись, – посоветовал Кеша, – пусть языки прикусят!

Катерина вздохнула:

– Не могу, клиенты-то нужны, вот и выслушиваю их вздор.

В «Синем цветке» и впрямь все было колера спелой сливы: сантехника, кресла, столики и халатики у мастеров. Майя Радько, женщина примерно моих лет, с приветливой улыбкой на лице спросила:

– Хотите еще короче сделать или просто вот здесь чуть уберем.

Я посмотрела в ее лицо, на котором сияла профессиональная доброжелательность, увидела на дне глаз усталость и пробормотала:

– Просто уложите.

Минут двадцать Майя колдовала над моей головой, потом подала небольшое зеркальце, что­бы я посмотрела на затылок.

– Спасибо, замечательно.

– Ваш счет, – Майя протянула мне бумажку.

Я вынула сто долларов:

– Пожалуйста, в кассу.

– Это вам, на чай.

– Простите, но нам строго запрещено брать чаевые.

– Майечка, – ласково спросила я, – а кофе выпить со мной мо­жете? Я тут видела в начале улицы миленькое кафе.

Майя удивленно спросила: