Прививка от бешенства
Шрифт:
Излучая благодушие, я спокойно уселась и набрала номер телефона Андрея. Уверив его в четком соблюдении указаний по поводу домашнего режима существования, сообщила, что мы прозвонились соседке Анны с просьбой поливать цветы. И о том, что из этого вышло, когда она напросилась к нам в гости, включая тот факт, что званая гостья неожиданно обернулась «липой». Получив выговор на грани цензурности за гостеприимство, проявила показной гонор. Было указание – сидеть дома и не высовываться. Мы и не высовывались. Самозванка сама себя
Наташка молча ждала разъяснений. Что-то в ее фигуре было от застывшего на века наскального рисунка охотника за мамонтами. Скорее всего, лыжная палка, косящая под копье.
– У меня благоприятные вести, – поспешила я успокоить подругу.
Легко перешагнув воображаемые тысячелетия, она сменила выражение лица. Стала напоминать вождя краснокожих на почетном месте в самодельном партере при просмотре домашнего спектакля «Казнь изменников».
– Мне больше не нужны никакие благоприятные вести. Кроме как с полей нашей Родины. Я хочу на рыбалку. К Борису, комарам и неудобствам. Судя по тому, как ты врала Андрею, наметился новый всплеск побегушек за маньяками. Но это уж без меня!
– Хорошо. Только эта сегодняшняя красавица в худшем положении, чем я сейчас. Похоже, сама всех боится. С чего бы ей помогать нам с расшифровкой телефонной галиматьи? И зачем сдавать Хрюшанову Марину из Бибирева, которая наверняка не опознает с наших слов мнимую соседку – «ключницу» Анны? Впрочем, эти вопросы уже тебя не касаются.
– Тогда зачем их задавать, зная мое неуемное любопытство? Ну только размечталась, что сегодня после шестнадцати ноль-ноль у меня начнется светлая полоса жизни! И ведь почти началась. Трех-четырех часов не хватило. Честно говоря, меня больше всего удивляет отсутствие новых угроз от маньяка. Как-то очень легко он отказался от задуманного. С одной стороны, это, конечно, радует, с другой…
– Забудь про другую сторону! Просто маньяк пока не знает, что мы вернулись.
Я даже не покраснела. Бывает же ложь во спасение! А сейчас самое время Наташке спасаться от ненужной паники. Да и мне самой не мешало бы.
– А если и узнает, мы ему пока не помеха. Во всяком случае, он должен так считать. Лучше подумай, как нам вызвать на откровенность соседей Вениамина. Баба такая вредная. Отказалась разговаривать. Надо поискать ее адрес по номеру телефона. А вот как себя отрекомендовать?
Я задумалась. Девица, временно исполнявшая обязанности Татьяны, усиленно плела нам про наличие у него врагов по партии. Их самостоятельность в процессе обостренной борьбы за справедливый раздел партийной кассы лишает меня уверенности в правильности моей версии его гибели. Но она могла и соврать. Получается еще одна ложь во спасение. Но не наше!
– Соседи по коммуналке – самые осведомленные свидетели негативных сторон жизни других квартиросъемщиков, – уверенно озвучила я прописную истину.
– Давай номер телефона, обойдемся без компьютера. Сейчас в два счета узнаем адрес.
Наташка решительно отбросила в сторону лыжную палку, которой спокойно не стоялось в углу прихожей.
– А дальше будем действовать экспромтом. Помнится, эта мымра ждала врача на дом. Остается надеяться, что он до нее еще не добрался.
С третьей попытки Наталья правильно набрала номер Вениамина. Ответил все тот же томный голос.
– Поликлиника! – обрезала Наташка длинное «Алло-оу». – Уточните, пожалуйста, ваш адрес. У врача два вызова на одну и ту же фамилию.
– Странно… Неужели в нашем доме проживает еще одна Мариэтта Георгиевна Балаянц?
– Ну все уверены в своей исключительности! – издевательски бросила Наташка якобы в сторону. В вашем доме – нет, а вот на других улицах участка – Балаянцев навалом. И больше всего почему-то именно Мариэтт Георгиевн. Но это не ваша вина. Работник регистратуры неразборчиво записала адреса – у нее правая рука сломана, левой пишет, а врач плутает.
– Да-да, понимаю… Улица Квасневского, дом девять, квартира… двенадцать, кодовый звонок не работает. Только у меня врач уже был.
– А что же вы мне тогда голову морочите?! С этого и следовало начинать! – Наташка сердито шваркнула трубку. – Ир, а ведь мы забыли, что у Вениамина имеется мать. Анна говорила, что она где-то отдыхает, но ее наверняка уже разыскали. Трагическая гибель сына – весомый повод. Давай пороемся в книжке на букву «Ц».
Рыться и не пришлось. Старая телефонная книжка, покорно раскрывшись на нужной странице, явила взору телефон Цветковой Олеси Константиновны. Рядом с телефоном была еще одна пометка – шестое августа. Очевидно, имелся в виду день рождения бабули.
Убедившись, что Олеся Константиновна на проводе, я тепло с ней поздоровалась и с небольшой заминкой представилась единомышленницей Вениамина.
– Значит, тоже дура!
Вывод Цветковой был категоричен, возражений не допускал. Я сразу растерялась и принялась экать, размышляя, как выразить даме соболезнование, чтобы хоть немного сойти за умную.
– Вспомнишь, единомышленница, зачем номер набирала – перезвонишь.
– Ну и хамка! – услышав частые короткие гудки в трубке, проронила я, виновато поглядывая на Наташку.
Тонкие ноздри подруги затрепетали. Красивое лицо еще больше похорошело от улыбки несказанного удовольствия. Медленным движением она взяла у меня телефон, с чувством нажала на кнопку повтора набора номера и, едва услышав ответ, тут же гаркнула в трубку: – Это еще одна дура!
– Олеся Константиновна, – донесся до нас испуганный голос, обращавшийся не к нам, – тут какая-то ненормальная…
– Ну что, созрела, единомышленница?
Олеся Константиновна, похоже, была довольна. Наташка – еще больше: