Прививка от бешенства
Шрифт:
В голосе Наташки наконец-то появились тревожные нотки.
– Если органов внутренних дел, так им надо больше уделять внимания совершенствованию своего мастерства. С такими веселыми картинками ни одного преступника не найти. Погоди, погоди… Нас что, серьезно ищут? Мама дорогая! Ир, ты представляешь, что будет, если эту халтуру по ящику покажут?! Или повесят на доску объявлений нашего подъезда?
Наташка притихла и всхлипнула.
– Андрюша… Запомни меня молодой и красивой… Песня такая есть.
– Теперь понятно, почему нельзя вылезать из дома?
Вопрос детектива звучал ласково, тем не менее ответа он не дождался – Наташка всхлипывала, а у меня окончательно свело челюсти.
– Не слышу?! – гаркнул он так, что с ближайших деревьев посыпались начинающие желтеть листья.
– Так точно! – прогнусавила Наташка, уронив сумку.
Я активно поддакнула, демонстрируя полное с ней согласие.
– Я вам продукты везу на ближайшие пару дней. И прошу учесть, что вы спровоцировали меня на ряд противозаконных действий. По вашей инициативе могу лишиться лицензии и, соответственно, заработка.
– Все понятно, Андрюша, только, пожалуйста, больше не ори. Я на одно ухо уже точно оглохла. Если оглохну на второе, таких дел наворочу! Ведь тогда твои запреты точно до меня не дойдут. Или дойдут в извращенном виде. Я ведь их только на слух и воспринимаю. Ир, сумку мою подними, мы уже приехали. И перестань взмахивать руками, без глаз оставишь. Не хочется радоваться обновкам на ощупь.
До дома оказалось каких-нибудь сто пятьдесят метров. Выйдя из машины, я ощутимо занервничала, испытывая желание натянуть на голову что-то наподобие паранджи. Казалось, даже гулявшие в отдалении голуби подозрительно косят глазами в нашу сторону. Известность, несомненно, признак славы, только она бывает разная. От возможных последствий дурной славы накатила резкая слабость. Это ж до конца жизни не отмоешься. Право слово, навязалась эта Анна на наши шеи!
– Андрей! – истерично вскрикнула я, судорожно дергая на себя ручку двери и пытаясь вернуться в машину. – У тебя есть черные очки, Андрей?!
– Возьми себя в руки, – последовал спокойный совет.
– Они у меня заняты!
– Оставь дверь в покое, машина закрыта. Черные очки только привлекут к тебе внимание. Бери пример с Натальи.
– Да! – легкомысленно согласилась подруга. – Бери, не жалко. Дурной пример заразителен. Не понимаю твоих страхов. Да нас на этой листовке родные мамы не узнают… Царствие им небесное.
Наташка торопливо перекрестилась.
– Уж если до такой степени боишься быть узнанной, держи!
Она протянула мне черный пакет.
– Он самый здоровый. Надень на голову вместе с содержимым.
Сумка оказалась неподъемной. И я уже приняла решение руководствоваться здравым смыслом, то есть предоставить право ее доставки Андрею, как дверь подъезда распахнулась, явив колоритную фигуру нашей соседки Анастас Ивановича.
– Здрасс… – получилось скорее машинально, чем осознанно. В следующую минуту я уже оказалась с сумкой в подъезде и только там докончила приветствие – …те.
Тоже машинально. Никто меня не услышал. Наташка с Анастас Ивановичем оживленно обсуждали первые признаки бешенства у людей и животных. Андрей терпеливо ждал окончания разговора.
Очередной сюрприз был поднесен непосредственно в моей квартире:
– Ты уверен, что это съедобно? – спросила я у Андрея, вытягивая из очередного пакета мужские носки.
– Эту сумку оставь. Там все личное. Сегодня заночую у вас.
– То есть как это заночуешь? Хочешь сказать, что входишь в продуктовый набор?
– Я не съедобный. У меня в квартире ремонт. Не выгоните же на улицу?
Пришлось промолчать. Хотя мог бы придумать что-нибудь поумнее. Ну, например, ключи потерял…
– Если этот повод не устраивает, считай, что ключи потерял.
– Замечательный повод! – обрадовалась Наташка, загружая холодильник. – А первый мне меньше нравится. Напоминает о том, что надо в ванной плитку менять. Это сейчас такие деньги! Андрей, чувствуй себя как дома. Выгуляй, пожалуйста, мою Деньку. Она тебя все еще помнит только с хорошей стороны. И на нее нет фоторобота.
Пока детектив, сверкая в свете вечернего солнца рыжей шевелюрой, носился с собакой по кустам, Наташка занималась ужином, время от времени бегая к окну, пытаясь уследить за ходом выгуливания. Я была отпущена «на вольные хлеба» думать, как дальше жить. Сидела, пригорюнившись и, подперев рукой щеку, мыслила вслух:
– Судя по словам Андрея, его вот-вот могут лишить лицензии, хотя мы ничего плохого и не сделали. В сложившейся ситуации ему просто необходимо влезть в расследование дела. Надо же как-то отмыться, пока другие не умыли.
– Ты права! Я выделю ему самый лучший кусок!
– С другой стороны, отмыться в первую очередь следует нам. А кто мы для него такие, чтобы рисковать из-за нас и дальше?
– И опять ты права. А кто он для нас такой, чтобы кормить его лучшими кусками?
– А с третьей стороны, он не просто так остается ночевать – для нашей охраны. Только зачем охранять, если нам ничего не грозит?
– Ты меня окончательно запутала. Тебе что, лишнего куска или одеяла жалко? Я ночевать со своим приду. Деньке вообще ничего не надо.
– Не отвлекай по мелочам! Не представляю, как теперь из дома выбираться? Положим, Хрюшанову Марину из Бибирева можно попытаться вычислить по компьютеру. А вот подарок к прошедшему дню рождения Олеси Константиновны не должен быть виртуальным.
– Если подделаться под фотороботы, нас с тобой не вычислят… Нет, пожалуй, не стоит этого делать. Знаешь, давай отложим все раздумья на утро. Все равно вечер пропал. Лучше хлеб порежь. Гулящие возвращаются.
После ужина – странное дело – детектив окончательно помрачнел. Еще раз поинтересовался деталями разговора с мнимой Татьяной. Дважды уточнил, где происходила встреча – у меня или у Натальи. Я отвечала неохотно. Зачем интересоваться деталями, если не касаешься главного – расследования. Тем удивительнее показалось продолжение. Андрей сидел сгорбившись, немигающим взглядом уставившись на экран телевизора, где надрывались от хохота над своими старыми шутками участники ежевечерней юмористической передачи. Собственно, мы с Наташкой тоже не вникали в ее содержание, тем более что звук был выключен.