Прививка против приключений

Скирюк Дмитрий Игоревич

Полчаса тому назад в шикарнейший люкс пятизвездного отеля вселилась какая-то певица (похоже — оперная), и сейчас мы разгружали ее багаж, прибывший из аэропорта на грузовике. Бесчисленные картонки, чемоданы и баулы были уже наверху, и в глубине автофургона теперь только отсвечивал белой полировкой концертный рояль фирмы «Блютнер». Нести его никому не хотелось.

— Да… — Паша задумчиво почесал в затылке. — В лифт этот гроб не влезет, придется тащить по лестнице… Где, говоришь, поселилась эта тетка?

— На двенадцатом, — угрюмо буркнул Коля. Паша присвистнул:

—

Ничего себе! Не могла пониже комнату выбрать, дура.

— А все люксы там.

— Предлагаю вот что: подождем всех наших и кинем жребий. Ждите тут, я сейчас вернусь.

Он направился к противоположной стене холла, где скрылся за дверью туалета.

Показались Витька с Олегом.

— Есть проблемы? — спросил Олег.

— Взгляни сам.

— Ого, какая роялина! — сказал тот, заглянув в фургон. — Гм. Да. Вдвоем не унести…

— А вчетвером на лестнице не развернешься, — задумчиво прибавил Витя.

— Втроем надо.

— Надорвемся.

— А кто понесет?

— Сейчас Пашка придет, и решим.

Послышался звук сливаемой воды, и в холл вывалился Паша, неспешно запихивающий в карман маленький полотняный мешочек.

— Что это у тебя? — полюбопытствовал я.

— А? — обернулся тот. — Это? Черт его знает, там, на стенке висел… Должно быть, забыл кто-то. Чего он там висеть будет? Ну, давайте решать насчет рояля.

Достали спички. Нести рояль выпало Коле, Олегу и мне. Раздобыв багажные ремни, мы опутали его и осторожно потащили вверх по крутым ступенькам. Уже входя в здание отеля, я услышал, как подъехала еще одна машина. Хлопнула дверца, и мужской голос с сильным немецким акцентом удовлетворенно произнес:

— О, прекрасно! Дас ист ганц рихьтихь… Ви есть носилщик? Битте, комм цу мир. Я есть художник, понимать, да? Гут, гут, йа, йа. Вот эти ящики ви нести в двести тридцать шестой комнатт, понимать? Йа, одер найн?

— Я, я, — пробурчал Паша. Он был явно недоволен тем, что ему испортили перекур. — Головка от патефона… Ну-ка, отойди…

Что-то грохнуло и обрушилось на асфальт. Зазвенело бьющееся стекло, и тут же длинно и замысловато выругался Паша.

— О, найн! — взвизгнул немец. — Ви разбивайт майн лючший банка с голландский сажа! Герр Готт! Я буду жаловаться директор «Ритц»! Аккуратнее, герр носилщик!

Рояль был тяжел. Причитания несчастного немца слышались еще этажа три, после чего умолкли. С завистью прислушиваясь к тихому гудению грузового лифта, мы осторожно тащили драгоценный инструмент. Худо-бедно, останавливаясь на каждой лестничной площадке, мы добрались до двенадцатого этажа, установили чертов рояль посреди огромной комнаты люкса и, вытирая потные лица, направились к лифту, опутанные веревками, словно Лаокоон и его сыновья. Олег нажал кнопку вызова кабины, подождал с минуту, снова нажал и с удивленным выражением лица повернулся к нам:

— Не работает.

— Быть не может! — поразился Коля. — Дай-кось я… Гм!

— Опять пешком тащиться… — я с грустью посмотрел на закрытую дверь и в который раз поразился ее старомодности: то ли отдавая дань традиции, то ли просто не желая тратить деньги на

реконструкцию, владельцы отеля оставили старую сетчатую кабину, отделенную от лестничных площадок такими же решетчатыми дверцами. То есть, конечно, пассажирские лифты были отделаны пластиком и зеркалами, но я-то имею в виду грузовой.

— Айда пешком, — Коля подобрал свисающие до пола аксельбанты веревок. — Не ждать же его.

Мелькали мраморные ступени, крытые малиновой ковровой дорожкой. Блестели прижимающие ее бронзовые штыри. Змеились палисандровые перила.

Грузовой лифт застрял у лестничной площадки второго этажа. Внутри сетчатой клетки находилось странного вида существо, в котором мы с трудом признали Пашку. В углу кабины стоял большой фанерный ящик и два этюдника. Растрепанные Пашкины волосы пучками торчали во все стороны. Топорщилась угольно-черная борода. Он был обнажен по пояс и с ног до головы облит черной краской — наверное, той самой голландской сажей, потерю которой так горько оплакивал немецкий художник.

— Гляди-ка! — изумился я. — Паша, ты ли это? Ты что тут делаешь?

— Это… застрял! — сердито пояснил тот. Редкие проплешины розовой кожи, не задетые краской, стремительно краснели. — Ехал вот наверх и застрял… Вы Витьку не видали?

— Нет… Да что случилось-то?

Пашка был зол на весь мир. Из разговора выяснилось следующее. Разгружая поклажу немца, два друга уронили ящик с красками. Пашке залило всю рубаху. Недолго думая, боцман бросил ее в мусоропровод, взвалил груз на плечо и направился к лифту. Следом Витя тащил все остальное. Рассерженный собственной неуклюжестью, Пашка первым забрался в лифт и потянулся к кнопке. «Подожди меня!» — крикнул Виктор, но Паша не внял его просьбе; он захлопнул дверь и, показав Вите нос, поехал наверх.

Мстительный Витя немедленно составил план возмездия. Он добрался до щита в подсобке, выключил ток, и лифт остановился. Пашка застрял между вторым и третьим этажом, а хитрый Витька скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собою все предохранители.

Оказавшийся взаперти Паша рассказывал об этом с таким негодованием, что мы чуть не лопнули со смеху.

— Чего эта… ржете?! — разозлился тот, прижимаясь к решетке лицом. Блестели белки глаз. Пашка напоминал какого-то диковинного зверя в зоопарке. — Нет, чтоб помочь!

— Да чем тебе поможешь, дурья голова?! — простонал Коля. — Сетку, что ль, разрезать?

— Ладно… — с трудом переводя дыхание, сказал я. — Не обижайся. Коля, беги наверх, разыщи Игоря. Олег — давай вниз, найди Витьку. Я пока тут побуду.

Все ушли, но не успел я перекинуться с Пашкой и двумя словами, как уловил вдруг краем глаза какое-то движение. Я обернулся и замер, увидев симпатичную молодую девушку в голубых шортах и желтой тенниске с улыбающимся Микки Маусом на груди. Уши Великого Мыша заметно выпирали. Светлые волосы ее были подстрижены коротким каре, а кожу покрывал изумительный загар. В горле у меня мгновенно пересохло. Склонив набок свою прелестную головку, девушка с интересом разглядывала внезапно притихшего Пашку. Паша застенчиво мигал.