Привратники
Шрифт:
– Из того, что я вижу, миссис Джеймсон, ваш муж делает первоклассную работу в расследовании этого дела, - сказал я ей.
– Другие журналисты в городе решили не признавать этого - и это неправильно. Я не делаю вашему мужу никаких одолжений, я просто пишу так, как оно есть.
– Что ж, - продолжила она, - мы вам очень благодарны.
– В этом нет необходимости, мэм. Потому что, если ваш муж сейчас испортит воздух... я непременно напишу об этом.
Затем я одарила Джеймсона кривой усмешкой.
– Я не порчу воздух, - сказал Джеймсон и тут же закурил сигарету.
– Не веришь мне? Спроси окружающих!
– Уже, - ответил я.
– И вы правы, - потом я взглянул на телевизор в углу.
– Слушайте, а у ваc есть дешифратор?
– Забавный ты парень. Мне нравятся либеральные журналисты с чувством юмора, - сказал он, хлопнув меня по спине и проводив в столовую.
По комнате поплыли теплые экзотические ароматы.
– Что бы вы хотели выпить?
– cпросила жена Джеймсона.
– Колы было бы достаточно.
Последовал ещё один сильный шлепок по спине. Это начинало надоедать.
– Да, ладно. Давай выпьем, - настаивал Джеймсон.
– Ты же не на работе.
– Может быть, позже, - сказал я, почти задыхаясь.
– Сейчас будет готов ужин, - сказала Жанна и исчезла в ароматной кухне.
Мы с Джеймсоном одновременно сели за стол. Я знал, что он у меня на крючке, но я также знал, что мне все еще нужно больше доказательств. Это была высшая лига. Он был награжденным городским детективом, а я всего лишь репортером.
– Слушай, - сказал он.
– Знаешь, я не очень хорошо умею выражать благодарность. Но твоя статья мне очень помогла. Не только мне, но и всему моему отряду. Так что... спасибо.
– Не благодарите меня пока, - сказал я.
– Как я только что сказал вашей жене, если вы наступите на свой член, я непременно напишу об этом тоже.
– Да, я понял тебя...
– И это не просто одна статья. Я пишу серию статей об убийце, - сообщил я ему.
– О, да?
– Да. Это не просто какое-то ночное преступление. Это всеобъемлющая история серийного убийцы. Люди хотят знать, поэтому я расскажу им, - пришло время разыграть козырь.
– Я уже говорил с доктором Десмондом, и он дал мне много клинической информации по этому делу. Это будет очень информативная серия.
Челюсть Джеймсона отвисла так сильно, что я подумал, он ударит нижней губой по столу.
– Tы... ты... ты говорил с доктором Десмондом?
– Да, конечно. Я видел его имя в тех записях, которые вы мне дали. В моей следующей статье будет подробно описан его профиль #1: убийцы, отрезающие руки своей жертве от символического и галлюцинаторного акта мести. Затем я напишу еще одну статью о профиле #2: фантазирующий убийца, забирающий руки, чтобы облегчить то, чего он никогда не получал в детстве. Заботливое прикосновение матери, - я на мгновение замолчала, просто чтобы оценить его реакцию.
Все, что он сделал, это посмотрел на меня реально забавно.
– Так что он дал мне всевозможные идеи для моей серии статей, - добавил я.
– Это может привлечь внимание всей страны.
– Да, конечно, - ответил Джеймсон. Был ли он неуверенным? Или это я чересчур прессанул его?– Десмонд - странный тип, с огромным самолюбием. Дерьмо. Он едва может войти в комнату, потому что у него такая большая голова. Но своё дело он знает. Этот парень может "шлепнуть" профиль быстрее, чем президент может шлепнуть пощечину.
– Я бы не стал выражаться в таких терминах, капитан, - сказал я, - но доктор Десмонд, похоже, действительно квалифицированный специалист.
В это время Жанна принесла напитки, и застенчиво улыбнулась:
– Еда будет буквально через минуту.
Я кивнул в знак благодарности, и она поспешила обратно на кухню.
– Так что у нас сегодня?
– спросил я Джеймсона.
– Лингвини[140] и еще что-нибудь?
– Лангусты. Миниатюрные хвосты oмаров из Британии. Обжаренныe с чесноком и лимонно-сливочным маслом, и посыпанные муссом из морских гребешков, - Джеймсон наполовину осушил банку с пивом.
– Надеюсь, ты проголодался.
– Я умираю с голоду. Сегодня даже не обедал.
– О, да. Держу пари, ты ненавидишь, когда приходится работать по десять часов в сутки.
– Десять? Вы шутите. Десять - это легкий день.
Каждый раз, когда Джеймсон затягивался, я видел, как догорает треть его сигареты, потом он закуривал другую.
– Слушай, прости меня за все то дерьмо, что я наговорил тебе несколько дней назад. Я не это имел в виду - я на самом деле совсем не такой. У меня просто был плохой день, понимаешь?
– oн усмехнулся.
– Даже у полицейских-расистов бывают плохие дни.
– Слава богу, я не засучил рукава. Тогда бы вы увидели мою татуировку "Мэрилендского Oсобняка"[141].
– О, у тебя тоже есть?
– Джеймсон расхохотался, при том слишком громко.
Ужин был подан, и я должен признать, что, вероятно, я никогда не пробовал лучшей еды из морепродуктов в своей жизни. Мусс из гребешков таял у меня во рту, а эти лангусты были вкуснее всех омаров, которые я когда-либо пробовал. Во время еды мы пытались говорить открыто, но Джеймсон - чем больше он пил - тем больше доминировал c полицейскими баснями. Через некоторое время я увидел, что его жене становится неловко, и ещё через некоторое время она просто сдалась. Мне стало жаль ее.
– Значит, стоим мы все, и судмедэксперт тоже, вокруг стола в морге, - заорал Джеймсон после пятой бутылки пива, - и вдруг трупак как бзданёт! Я не шучу!
Да, мне было её очень жаль.
– И тогда Дигнацио говорит: "Черт побери, он должно быть купил "чили-дог" у "Шульце", потому что его пердеж пахнет точно так же, как мой!
Бедная женщинa просто увядалa там, где сидела.
– Это была фантастическая еда, миссис Джеймсон. Большое спасибо, - сказал я.
– Но, думаю, мне пора идти.