Привязанность
Шрифт:
— Аврора, иди сюда, — рявкает мама тоном, который уже давно не имеет надо мной власти.
— Я пришла попрощаться. Не хочу, чтобы ты искала меня, — мягко говорю я. Мне нужно это сделать. Я хотела попрощаться лицом к лицу, чтобы она знала, насколько я серьезна. И не важно, что она собирается сказать или сделать.
Она указывает на Ноа пальцем.
— Я буду судиться с тобой. Я заплатила, чтобы она училась. Я заплатила…
Ноа снова прерывает ее:
— И вы не дали ей ни цента из тех денег, что она заработала на своих выступлениях. На вашем месте, я бы не стал выдвигать обвинения. Вряд
Мама открывает рот, однако Ноа обрывает ее:
— Я так не думаю. Я намного могущественнее вас, и превращу вашу жизнь в ад, если вы еще раз попробуете навредить Авроре, — слова Ноа не оставляют простора для возражения. Я вижу, что мама настолько злится, что начинает дрожать. — Не испытывайте меня. Я сделал бы все это, но не собираюсь, потому что Аврора попросила оставить вас в покое. А я дам ей все, о чем она попросит. Если только… — он позволяет угрозе повиснуть в воздухе.
— Хорошо, — я слышу поражение в ее голосе.
— Прощай, мама, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Услышав, как она тихо произносит мое имя, я останавливаюсь. Я не оборачиваюсь, просто жду, есть ли ей что сказать, прежде чем я уйду навсегда.
— Не жди от меня ни цента. Если сейчас уйдешь, то будешь мертва для меня.
Я позволяю раствориться последней надежде, что еще теплилась, и киваю, не оборачиваясь. Я чувствую сильную руку Ноа, которой он обнимает меня, и когда иду к машине, ощущаю, как рушится не только надежда на отношения с матерью, но и ее вес, грузом свисающий с шеи. Я никогда не понимала, какое несла бремя. Теперь, когда оно исчезло, появилось чувство, что я могу без сожалений двигаться вперед.
Когда мы добираемся до машины, Ноа открывает дверь, помогая мне сесть в лимузин.
Я устраиваюсь внутри, и Элина опускает разделительное стекло.
— Домой? — с улыбкой спрашивает она.
Боже, я люблю ее. Она была для меня большей мамой, чем моя собственная, и я знаю, что она будет замечательной бабушкой для наших детей.
— Домой, — говорю я, откидываясь назад в объятия Ноа.
— Готова снова быть похищенной? — шепчет он мне на ухо.
— Думаю, в этот раз я хочу бодрствовать во время поездки, — улыбаюсь я, чувствуя, как он скользит ладонью по моему бедру.
Эпилог
Аврора
Пять лет спустя…
— Посмотри на них. Они так взволнованы! — говорю я, не уступая в эмоциях детям.
Это рождественское утро, и Ноа с трудом удерживает меня на коленях, пока две наши малышки играют со своими новыми игрушками, разбросанными на полу. Входит Элина с подносом горячего шоколада и печенья. На дереве мерцают огоньки, и все мы невероятно счастливы.
— Конечно, они взволнованы. У них есть куча игрушек и еще большее количество сладкого.
Я смеюсь и ерзаю на коленях Ноа. Своей большой ладонью он ласкает мой живот, и я ощущаю, как чувство комфорта и покоя омывает меня.
Обе наши девочки такие милые. Матильде пять, а Опал три. И мальчики-близнецы родятся со дня на день. Ноа спросил меня, готова ли я остановиться после этой беременности, но думаю, что, может быть, еще разок. Я пока не готова отказаться от рождения детей.
Я та мама, которой хотела быть для своих малышей. Знаю, иногда мое терпение бывает на пределе, и я всегда чувствую себя виноватой, когда тайком пробираюсь вздремнуть, но, думаю, так себя чувствуют большинство мам. Мне повезло, что у меня есть Ноа и Элина, но еще у меня есть друзья.
Мы переехали на материк, когда Матильде исполнился год, потому что я хотела, чтобы она общалась с другими детьми. Я познакомилась с другими мамами и поняла, что никто не идеален. Возможно, я не идеальна, когда дело касается воспитания детей, но я поняла, что большинство родителей чувствуют себя так же, как и я — постоянно в беспокойстве, но наполнены огромной любовью, которая до этого казалась невозможной.
Ноа подтолкнул меня открыть свою собственную танцевальную студию, чтобы преподавать в начальных классах для детей. Сначала я не была уверена, но он знал, как сильно я скучала по танцам. Преподавание занимает всего несколько вечеров в неделю, но видеть свет в глазах детей — это того стоит. Я забыла волшебство, которое приходит с изучением движений и возможностью выразить себя. Именно этого мне не хватало и, конечно, Ноа знал это. Сейчас я очень счастлива, и все мои мечты сбылись. Даже те, о которых я не знала.
Теперь мы приезжаем на остров на праздники и проводим время в уединении. Проводить Рождество здесь — наше любимое занятие, потому что кажется, будто наша семья находится в огромном пузыре, где только мы, и это связывает нашу семью крепкими узами.
— Посмотри, что я нашел, — говорит Ноа, целуя мою шею.
Взглянув вверх и увидев, что он держит надо мной омелу, я поворачиваюсь у него на коленях.
— Это та омела, что висела сегодня утром над нашей кроватью?
— Она висела прямо у тебя между ног. Что я должен был делать? — улыбается он, как кот, который объелся сливок. Именно это он и сделал в первую очередь сегодня утром — с удовольствием вылизал меня.
— Ты изо всех сил стараешься, чтобы эти малыши родились сегодня, не так ли?
Большой ладонью он потирает мой живот, и я чувствую, как его эрекция прижимается к моей попе.
— Это единственный подарок, который я хочу.
Мой срок только через две недели, но доктор сказал, что с близнецами я могу родить раньше. Ноа так взволнован, что это слишком очаровательно.
— Ты знаешь, если бы я могла это контролировать, то сделала бы это. И, думаю, если бы ты мог сделать так, чтобы воды отошли, сегодня утром это произошло бы, — я краснею, когда вспоминаю, как глубоко он был. — На самом деле, мне довольно больно от твоих попыток.
— Бедная Звездочка, — говорит он, незаметно запуская руку под мой халатик и ощупывая меня между ног.
Он накрывает ладонью мои половые губки, и я стараюсь подавить стон.
— Ноа. Дети увидят, — бормочу я, когда он целует меня.
— Тс-с-с. Они заняты с… — он замолкает на полуслове, его глаза округляются от удивления, шока, а затем и волнения. — Аврора?
— Или я только что пописала на тебя, или мои воды отошли, — говорю я, ощущая, как между моих ног просачивается влага.