Привычка к счастью

Плескачевская Инесса

Ветер заплутал в деревьях, он трепещет листочками, и я слышу – нет, скорее, чувствую, как они разговаривают между собой. Кажется, еще усилие – и я научусь разбирать их шепот.

– Кто я? – вопрошает учитель.

И я знаю (вернее, снова чувствую), что в этот раз он не ждет ответа.

– Я – кто? Разве я – тело? Тело меняется каждую секунду. Разве я – сознание? Сознание еще более переменчиво, чем тело. Так кто же я?

Он хочет нас смутить, посеять сомнение. Самое главное, говорит он, это сомнение. Как только оно возникло, знайте: вы на верном пути.

Все выходные я

медитировала, хотя никогда не думала, что способна на такое. Уединение в стиле дзен – мощное оружие против городских стрессов. После двух дней молчания (разговаривать запрещено, также как запрещено читать книги, смотреть телевизор и пользоваться мобильным телефоном), медитаций и дзен-буддистских разговоров меняешься. Не так чтобы враз и навсегда (хотя, говорят, с некоторыми случается и такое), но какой-то щелчок в сознании, несомненно, происходит. Ведь на самом деле ты уже был к этому готов – в дзен-уединения не отправляются случайно.

Сигнал к утреннему пробуждению – удар сухих бамбуковых палочек, а потом тихий, но настойчивый перезвон колокольчика. Тенями шуршим в зал для медитаций. Молчание, цигун, медитация. Кто я? Я – кто?

Дзен – это про здесь и сейчас. Чтобы научиться жить именно здесь, в этом конкретном месте, и именно сейчас – в каждую конкретную секунду. Нередко говорят, что жизнь – это то, что с нами на самом деле происходит, пока мы строим планы. Дзен может научить жить здесь и сейчас, а не завтра или с понедельника. «Каждый день – хорош», – говорит учитель.

Мы пишем иероглиф «кун» – пустота. Пишем на бумаге кистями, смоченными в воде. А потом наблюдаем, как наша «пустота» исчезает в пустоту… Вы говорите, жизнь материальна? Ой ли? Материален ли написанный «кун»? Несомненно. Но мгновение – и нет его на бумаге. Исчез, растворился, пропал. Так вы уверены, что жизнь ощутимее пустоты?

В китайских парках каждое утро десятки немолодых мужчин пишут водой на асфальте целые поэмы. А потом с умиротворенным сердцем наблюдают, как их поэмы растворяются в небытие. Здесь и сейчас – освобождая место для новых творений. Странное дело, но женщин среди этих уличных каллиграфов почему-то нет – и вряд ли только потому, что владение кистью требует твердой руки. С твердой рукой и волей у китайских женщин все в порядке. Просто мы, женщины, как мне кажется, устроены по-другому: более практично. И растворяющиеся в вечности письмена – не совсем наше. Хотя, с другой стороны… В нашем дзен-уединении было восемь человек (очень хорошая китайская цифра), и только двое – мужчины. Что в очередной раз подтверждает мое мнение о том, что женщины более любопытны (в данном конкретном случае мы все хотели попробовать, что же это такое – дзен-медитация) и более активны. Хотя дзен – это, конечно, не про активность, а совсем наоборот.

… «Боль – это всего лишь боль», – слышу я голос, доносящийся как будто издалека. «Если у вас онемела нога (странно, – возвращается ко мне сознание, – откуда он знает про мою ногу?), зафиксируйте это ощущение,

сосредоточьтесь на нем. Боль – это только боль, она не причиняет нам страданий. И, например, гнев – всего лишь гнев, он не причиняет нам страданий. Когда мы способны это понимать, мы больше не страдаем». То есть страдание – это лишь порождение нашего сознания? На самом деле страдания нет, можно научиться растворять его, как иероглиф «пустота», написанный водой на бумаге или асфальте – стоит лишь приложить усилия…

Наверное, в этот момент я и поняла, что дзен – не мое. Точно – не мое. Наш учитель спокоен и терпелив – я завидую его воистину буддистскому спокойствию. И знаю, что сама такой не стану – потому что не стремлюсь. Потому что если страдания – синоним эмоций, я не буду отказываться от страданий: считаю, что именно эмоции делают нас живыми. Учитель, узнав об этом, одаривает меня на прощание четверостишием:

С пустым сознаниемЯ просто не хочу избавляться от страданий.Потому что они полны ею —Пустотой.

…Я наверняка снова приду сюда медитировать – еще в этой жизни.

…И счастья в личной жизни

…Две недели назад выпал снег. Нежданно, почти сказочно. У нас в Пекине такое максимум три раза за зиму случается, поэтому всегда неожиданно. Хватает такого снега, как правило, только на полдня, а потом – как будто и не было ничего. Вот просыпаюсь и остолбенело смотрю в окно: кругом белым-бело, и машины буксуют. Разгребаем авто, подходит Леша – наш приятель из Москвы, прочно обосновавшийся в Китае с женой-уйгуркой. Рассказывает, что вчера его 6-летний сынишка Максим написал письмо Деду Морозу и выбросил в форточку – чтобы дедушка разыскал. Леша ему и говорит: «А вот если ты весь год был хорошим мальчиком, то Дедушка Мороз обязательно к тебе придет, и, может быть, даже снежок надует». Утром Леша проснулся от Максимкиного крика: «Папа, папа! Чудо! Дедушка Мороз прилетел!». За окном – снег. Разве не чудо? Разве не счастье?

Счастье – это способность верить в сказки. Чем дольше эту способность мы сохраняем в себе, тем счастливее живем. В жизни всегда есть место не только подвигу, но и маленькой волшебной сказке, которая может стать былью. Ведь правда – может.

Счастье – это когда тебя понимают (банально, но по-прежнему правда). Когда тебя любят. Когда верят тебе и верят в тебя. Счастливый год – тот, в который тебя никто не предал, и когда ты сам не стал предателем. Когда ты избежал разочарований сам никого не разочаровал.

Счастье – когда мама жива и здорова. А если, к сожалению, она не может быть здорова из-за давних диагнозов, то счастье, когда мама со всеми ее диагнозами оказывается оптимисткой. Мне повезло – у меня такая. Только она может так черно пошутить на комплимент, округлив карие глаза-блюдца: «Знаете, мы, сердечники, всегда хорошо выглядим. Мы и в гробу хорошо выглядим». Когда болеешь всю жизнь, умение шутить и смотреть на мир с иронией – почти подвиг. Здоровья тебе, дорогая.

Конец ознакомительного фрагмента.