Привычка жить
Шрифт:
– Лариса?
– Ну да. Лариса. Которая все любви искала, да так и не нашла.
– Да ну вас, бессовестные! – сердито отмахнулась от них Женя. – А еще подруги называются! Вместо того чтоб поддержать… И так тошно на душе, а вы…
– Да брось ты, Женька! Чего тут такого тошного-то? Ну, ошиблась, с кем не бывает! Дай ему полный отлуп, и все дела. Только учти – тут надо сразу и в лоб. Если начнешь по кусочку отрезать, завязнешь навсегда в объяснениях. На то они и Карандышевы, чтоб с ними не слишком церемониться. По-другому потому что не понимают. Как говорится, хоть и глупы, да самолюбивы очень. Или лучше это… Лучше ты ему романс прощальный спой, как бесприданница
Вечером после работы Юрик снарядился было проводить ее домой. То есть довезти на своей машине. Суетливо пробежал вперед, семеня худыми коленочками, распахнул перед ней дверцу, подсадил под локоток…
– Женёк, а может, в магазин за продуктами заедем? – резво повернулся он к ней, плюхаясь на свое водительское сиденье. – Давай теста купим, Женёк? Пирог испечем… Я один рецепт начинки знаю – просто ум отъешь, как вкусно! И ребятам понравится…
Женя на секунду закрыла глаза, представила сразу, как суетится по ее кухне Юрик с повязанным на пузе фартучком в розовых оборочках, как мелькает там и сям его шишечка-проплешинка, потом вдохнула в себя побольше воздуху и на выдохе сурово произнесла:
– Нет, Юрик. Никуда мы с тобой больше не поедем. И никогда не поедем. Мы сейчас поговорим, потом я выйду из машины и поеду домой на автобусе. И все. А завтра… С завтрашнего дня мы будем просто хорошими знакомыми. Как раньше. Ты прости меня, Юрик. Виновата, каюсь, я не должна была…
– Женя! Женечка, что ты! Не надо, Женечка! – вдруг кинулся он к ней, впился цепкими руками ей в плечи, даже встряхнул чуть-чуть, будто из последних, отчаянных сил. – Ради бога, молчи, Женечка! Не говори ничего такого! Я умоляю тебя, Женечка! Молчи, молчи…
Женя подняла руки, с силой попыталась отодрать его ладони от плеч. И вдруг почувствовала, как они дрожат мелко, точно в температурной больной лихорадке. И весь он дрожит. И плечи, и шея, и голова вместе с проплешинкой… Жалость на миг горячо ударила по сердцу, но давешние то ли раздражение, то ли отвращение тут же и напомнили о своем существовании, наплыли быстрой отрезвляющий и холодной волной. Беспощадной и суровой. До чего ж они злые, эти чувства – раздражение да отвращение. Где-то она читала – будто даже и собаки недостойные. А тут вот надо же, довелось к человеку испытать. Как в наказание. Господи, да за что? И вовсе они ей не нужны, эти чувства… Но что, что теперь с ними делать?
– Женечка, молчи, молчи… – продолжал тихо бормотать Юра, пока она безуспешно пыталась отодрать от себя его пальцы, – ты не поняла меня, наверное, Женечка… Я же как раз тебе сегодня все сказать хотел… Я же развестись хочу, Женечка! Я хочу с тобой, навсегда… Чтоб всегда рядом… Я о детях твоих буду заботиться! По-настоящему! Отцом им буду, Женя! Да я для тебя все, все, что могу… Только не говори больше ничего такого, Женечка! Прошу тебя!
– Юра! – сердито проговорила она, еще больше раздражаясь от его жалкого бормотания. – Послушай меня, Юра! Прости, я перед тобой очень виновата, конечно! Нельзя было повод давать! Обругай меня, если хочешь. Но только прошу – оставь меня в покое! И все! Прости, не смогу я. И давай прекратим эту историю!
– Нет! Нет, Женя!
– Что значит – нет?
– Погоди, Женечка, послушай… Я понимаю – ты совсем меня не любишь… Ничего страшного! Я и не претендую ни на какую любовь, что ты… Я же просто хочу быть рядом, и все… Помогать тебе, быть нужным… Ты же сейчас одна живешь, Женя! У тебя же нет никого! Я знаю! И скорее всего, уже не будет никогда! Кому нужны чужие дети, Женечка? Тогда почему не я? Какая тебе разница, кто будет о тебе заботиться? О тебе, о детях твоих? Подумай, Женя, не отказывайся! Все-таки мужское плечо…
– Ну, знаешь! – задохнулась от злости Женя, отпихнув наконец от себя его руки. – Давай уж я как-нибудь сама со своей судьбой разберусь! Не тебе судить… Отстань! Все, Юра, прости…
Выскочив из машины, она бегом ринулась к автобусной остановке, ругая себя последними словами за трусость и малодушие. Надо же – одиночества она испугалась. Идиотка какая! Орхидея нашлась нежная. Ах, разводом ей по сердцу удар нанесли… Вот и расхлебывай теперь эту историю с Юриком, как хочешь! Так и примчалась тогда домой злющая, с красными от стыда и раздражения щеками, напала на Катьку с ходу, придравшись к оставленной в мойке немытой тарелке…
Вся эта история вот уже год как случилась. И весь этот год она прожила как на вулкане, спасаясь от Юриковой навязчиво-тоскливой страсти. И с работы черным ходом уходила, и от каждого звонка в дверь вздрагивала, и в глазок внимательно смотрела – не Юрик ли там под дверью с букетиком цветов мнется. Он поначалу и правда часто под ее дверью с этим дурацким букетиком маялся. А потом перестал. Но из поля его молчаливого и пристально-болезненного внимания Жене выйти все равно никак не удавалось, что раздражало ее до крайности. Повсюду ее тоскливо-пронизывающий взгляд Юрика подстерегал. Внимательный такой взгляд, будто в самое ее нутро проникнуть пытающийся. Противно было – жуть. Иногда шла с работы и на спине его жгучей точкой ощущала. А иногда казалось, что в любой момент кто-то может выскочить ей наперерез, где бы она ни находилась, и заорать дурным голосом: «Внимание, вас только что снимала скрытая камера!» В общем – пытка настоящая, ни дать ни взять. Правда, в последнее время, надо отдать должное, Юрик поутих, и вот опять, здрасте вам, приехали, новый всплеск чувств настиг – шоколадки в столе появились…
– …Женя, можно тебя на минутку? – Они втроем вздрогнули от тихого Юрикова голоса и дружно повернули голову к двери.
– О! Легок на помине… – прошептала Оля, мотнув головой едва заметно и выразительно посмотрев на Женю. – Помяни рогатого, он уж тут как тут…
– Сама ты рогатая… – так же тихо буркнула ей в ответ Женя. – Тоже мне рогатого выискала…
– Иди-иди давай, разворчалась тут! – растянула в улыбке губы Оля. – Раз мужик зовет – иди! И не слишком там привередничай. Не буди униженное мужское самолюбие…
– Да ну вас! Лишь бы шутки им шутить! – притворно-сердито проворчала Женя, направляясь к двери. – Может, у него дело ко мне какое?
– Ага. Дело, конечно. Служебное. Прям срочное. Кто ж спорит? Иди давай, не оглядывайся…
Под дружное хихиканье Оли с Аленой Женя дошла до двери, вышла в коридор, огляделась. Юра стоял у окна, повернувшись к ней спиной и втянув свою продолговато-дынную голову в плечи. В новый костюм вырядился, неприязненно отметила про себя Женя и тут же поймала себя на мысли – ну и что? Чего она так злится-то? Ну, купил человек новый костюм… Молодец, значит. Он вообще очень аккуратный во всем и за собой следит. И воспитанный, и матом не ругается. И добрый. Чего она на него так взъелась вдруг? Другая б на ее месте радовалась такому мужскому вниманию…