«Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки
Шрифт:
Цветы без конкретизации вида он использует преимущественно тогда, когда важно не название и селамное значение, а другие свойства:
Прелестный возраст миновался,Увяли первые цветы!Мой друг! И я певец! и мой смиренный путьВ цветах украсила богиня песнопенья…Цветы последние милейРоскошных первенцев полей37.Они унылые мечтаньяЖивее пробуждают в нас…Последнее стихотворение написано 16/29 октября 1825 года в ответ на посылку П.А. Осиповой из Тригорского букета цветов. Скорее всего, это были хризантемы: только они могут цвести самой поздней осенью и выдерживать лёгкие морозы. В селамных списках хризантемы связаны не только с осенью, тоской и печалью, но и с роскошью, богатством, великолепием. Поэту была важна ассоциация именно с последними цветами, созерцание которых вызывает грустные воспоминания. Если бы он конкретизировал вид цветов, стихи воспринимались бы иначе.
Анютины глазки.
Рисунок в альбоме Ел. Н. Ушаковой. Л. 80
Пушкин сознательно отходит от селамной символики в стихотворении «Цветок» (1828). Название засушенного в книге цветка поэт не указывает, переключая внимание на человеческие переживания:
Где цвёл? когда? какой весною?И долго ль цвёл? и сорван кем?Чужой, знакомой ли рукою?И положен сюда зачем?На память нежного ль свиданьяИли разлуки роковой,Иль одинокого гуляньяВ тиши полей, в тени лесной?Ясно, что речь идёт о дикорастущем весеннем (или весенне – летнем) цветке. Это мог быть цветок дикой груши, вишни или яблони. В селамных списках они означают соответственно надежду, нежность и раскаяние. Возможно, в книгу попал подснежник (надежда), ландыш (чистота и смирение, возвращение счастья) или трёхцветная фиалка (воспоминания, «я разделяю ваши чувства»), садовую форму которой называют анютиными глазками.
Однако Пушкин предпочёл «неведомый цветок», поскольку любое видовое название ограничило бы полёт «странной мечты» поэта. У читателей, увлечённых языком цветов, оно вызвало бы не соответствующие его замыслу ассоциации. Стихотворение «Цветок» «построено на последовательном отказе от эмблем сентименталистского стиля, в наполнении их непосредственным, конкретным психологическим переживанием»38.
С наступлением зрелости Пушкин всё реже употребляет в своих стихотворениях флористические метафоры и вообще названия растений. Это наглядно можно проследить по приведённой ниже таблице39, составленной нами с использованием «Словаря языка Пушкина»40.
В отрочестве и юности Пушкин чаще всего упоминает растения в своих стихах, причём преимущественно в метафорическом смысле. Наибольшее число употреблений розы, лавра, мирта, лилии и терна приходится на лицейский период в связи с увлечением поэта античной мифологией, анакреонтикой и соответствующей символикой. В отношении дуба, сосны, винограда и ели такой закономерности не наблюдается, поскольку эти растения гораздо чаще используются для описания ландшафтов вне их селамных значений.
Количество упоминаний растений в поэтических произведениях Пушкина
Обобщённые цветы в период молодости Пушкин употребляет чуть реже, чем в юности, но с наступлением зрелости «охладевает» к флористическим метафорам, лишь изредка прибегая к ним при обращении к античным источникам41.
Таким образом, символика растений занимает существенное место в поэтическом творчестве Пушкина, особенно в период юности и молодости. «Язык Флоры» помогает ему выразить в одном – двух словах порой целую гамму образов, понятных современникам. Если в юности поэт тяготеет к мифологической символике, усвоенной европейской культурой (прежде всего, французской), то в молодости всё чаще обращается к славянским фольклорным традициям. В «Евгении Онегине» «флористический мотив романа показывает живую связь Пушкина с книжной и бытовой культурой его времени. Своего рода ключом к этому аспекту романа в стихах служит формула автора, где названы все основные стихии, помеченные флористикой как обжитое ею пространство: – «Цветы, любовь, деревня, праздность…» – мир природы и мир чувств, сфера быта и культуры, которые гармонично перетекают друг в друга, рождая феномен творчества»42.
Эти слова можно отнести ко всей поэзии Пушкина.
Ссылки и комментарии
1 Альбом Елизаветы Николаевны Ушаковой. Факсимильное воспроизведение. – СПб.: Logos, 1999.
2 Возможно, Фелькнер (псевдоним – Афанасьев) Александр Иванович (ок. 1815 – не ранее 1880), воспитанник Пажеского корпуса, в 1835–1843 гг. служивший в Преображенском полку. Был знаком с А.С. Пушкиным, автор малодостоверных воспоминаний о встрече с поэтом в 1836 году.
3 Текст и его интерпретация приводятся по книге: Шарафадина К.И. «Алфавит Флоры» в образном языке литературы пушкинской эпохи: источники, семантика, формы. – СПб.: Петербургский институт печати, 2003. С. 135–136.
4 Оленина А.А. Дневник. Воспоминания. – СПб.: Академический проект, 1999. С. 136–143.
5 Шарафадина К.И. «Алфавит Флоры» в образном языке литературы пушкинской эпохи: источники, семантика, формы. – СПб.: Петербургский институт печати, 2003. С. 165–176.
Исследовательница обнаружила в русском переводе селамного списка Олениной ошибки и неточности, которые учтены в настоящей книге.
6 Шервинский С.В. Цветы в поэзии Пушкина // Поэтика и стилистика русской литературы. – Л.: Наука, 1971. С. 134–140.
7 Наиболее употребительные названия растений у Пушкина таковы: роза (101), лавр (40), дуб (28), сосна (21), липа (21), мирт (17), виноград (17), ива (13), тополь (12), лилия (12), терн и терние (12), берёза (11), тростник (10), ель (10), плющ (10), кипарис (8), клён (6), мак (6). Число употреблений указано в скобках по «Словарю языка Пушкина».
8 Альманах «Северные цветы» обычно готовился к печати в ноябре, а выходил в свет в конце декабря.
9 В черновой редакции этого стиха «Мои весенние цветы» говорилось о ранней поэзии.
10 Пушкинскую метафору «подхватила» Анна Ахматова, написавшая о Царском Селе: «Здесь столько лир повешено на ветки».
11 Этот пресс в настоящее время находится в фондах музея – дачи А.С. Пушкина в г. Пушкине Ленинградской области.
12 Некоторые исследователи усматривают здесь намёк на неувядаемую красоту императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги императора Александра I, привлекавшей своей необыкновенной моложавостью.