Приют
Шрифт:
Теперь уже нет. Теперь все то, на чем раньше держалась повседневная жизнь – обязанности, семья, забота о внешности, заведенные порядки, – превратилось в проформу. Стелла сохраняла ее, но лишь из соображений холодной практичности: она не хотела привлекать к себе внимание, допускать, чтобы кто-то помешал ей ездить к Эдгару.
Так что же произошло?
Стелла всплакнула, описывая, как в тот день поднялась на верхний этаж и там ее ждал Эдгар. Они, не теряя времени, поспешили в дальний конец зала, в комнату, которую Эдгар называл своей мастерской, взобрались по лесенке на что-то вроде широкой полки и улеглись на матрас. Я снова стал тщательно вдаваться в подробности: мне было любопытно, отличался ли этот секс от того, что был на территории больницы,
– Значит, ты не сомневалась во мне.
Стелла повернулась к Эдгару и покачала головой.
– У меня бы возникли сомнения.
– Ты не я.
– Тогда кто же?
Стелла прижалась к нему, стала гладить его тело, потом лицо, погружая пальцы во влажную бороду. Они снова занялись сексом, время летело, и лишь когда она, сев, сказала, что ей пора уезжать, прозвучала единственная неприятная, зловещая нота. Эдгар шевельнулся у нее за спиной.
– Обратно к Максу, – сказал он.
– Обратно к Максу.
– Он знает о нас?
– Не хочет знать.
В голосе Эдгара внезапно появилось пренебрежение.
– Бесхарактерный человечишка. А как остальные? Клив небось скрежещет зубами!
Стеллу поразила эта вспышка. Сонная вялость Эдгара неожиданно сменилась лютой злобой и презрением. Она встала на колени подле него, целовала его лицо, шею, гладила по голове, бормотала слова утешения. Эдгар потряс головой, подавил раздражение, успокоился. И вдруг не захотел отпускать Стеллу, сказал, что ему необходимо знать, когда она вернется, что она нужна ему. Стелла легла рядом и обняла его. Таким она еще не видела Эдгара, он едва ли не с самого начала представлялся ей изгоем, художником, улыбчивым, бесстрашным, смелым, свободным. Теперь она ясно поняла, что будет представлять собой ее жизнь: частые поездки в Лондон под не вызывающими подозрений предлогами. Насколько это будет трудно, Стеллу не заботило.
Неожиданная ранимость Эдгара не удивила меня. Ревнивцы, в сущности, слабы; они боятся, что их покинут. Несмотря на протесты Стеллы, Эдгар пошел ее провожать. Хорошее настроение вернулось к нему, драматичности больше не было. Крепко прижимаясь друг к другу, они вышли на ближайшую оживленную улицу; Эдгар курил в дверях пивной, пока Стелла ловила такси. Жара была уже не такой гнетущей. Стелла наблюдала из заднего окошка машины, как он отошел от дверей и зашагал обратно к Темзе. Она вдруг заметила, что Эдгар одет в льняной пиджак Макса и его брюки, перетянутые на талии узким кожаным ремнем. Воспоминание об этом всякий раз вызывало у нее улыбку.
В пятницу Ник снова встретил Стеллу; теперь она видела в нем своего союзника, сводника. Он подвез ее к складу. На сей раз она прочла название улицы – Хорси-стрит. Поднимаясь по лестнице, она едва замечала полумрак, скрип прогибающихся ступенек, резкий дурной запах запущенного дома, населенного теперь изгоями и паразитами. Быстро процокала каблуками по последнему лестничному пролету, расстегнула плащ и вошла прямо в мастерскую. Эдгар бросился к ней вприпрыжку, будто громадный волк. Они снова провели вторую половину дня в постели; время опять летело невероятно
Ей нужно вернуть свою неприметность, но вряд ли это произойдет, если она явится в подпитии из поездки за покупками.
На вокзале Стелла выпила черного кофе, съела сандвич и расхаживала по платформе почти до отхода поезда. Села возле раскрытого окна, дышала глубоко, потом решила, что ведет себя смехотворно, закрыла окно и закурила сигарету. Разве она пьяна?
Сойдя с поезда, Стелла подошла к автостоянке, села в машину, завела мотор и включила сцепление. Машина прыгнула назад, словно испуганная антилопа, мотор заглох. Она завела его снова и осторожно выехала задом, на сей раз без происшествий. Домой ехала медленно, предельно сосредоточась.
Стелла пошла прямиком на кухню и стала пить холодную воду над раковиной. Макс, по счастью, еще не вернулся из больницы. Нужно было принять ванну до встречи с ним. Она отвернулась от раковины и неожиданно увидела Чарли. Мальчик сидел на столе, болтая ногами, и внимательно смотрел на нее.
– Дорогой! Давно ты здесь?
– Не очень. Ты где была?
– Пришлось опять ехать в Лондон. А что?
Мальчик пристально наблюдал, как она пьет воду.
– Ты пьяная? – спросил он.
– Нет, конечно! С чего ты взял?
– Глаза у тебя какие-то странные.
Когда Макс вернулся с работы, Стелла лежала в ванне. Она услышала, как он разговаривает внизу с сыном. Выйдя, Стелла чувствовала себя вполне презентабельной. Она вымылась, припудрилась, почистила зубы, внимательно осмотрела в зеркале глаза – нет ли там следов опьянения, которые, видимо, заметил Чарли, и не обнаружила ни малейших. Теперь нужно одеться, спуститься на кухню, приготовить ужин, и все будет как всегда, обычный вечер в семейном кругу в доме заместителя главного врача. В конце концов, она была неприметной женщиной.
Не столь уж неприметной. В распахнутом халате на голое тело она пошла из ванной в спальню и обнаружила там Макса. Он стоял в черном костюме у окна возле ее туалетного столика, глядя в сад. Услышав ее шаги, обернулся. Она запахнула халат и завязала пояс.
– Вот и ты, – негромко сказала Стелла, подошла к нему, поцеловала в щеку, потом села за туалетный столик и принялась наносить на лицо очищающий крем. Она подняла глаза и встретила его взгляд. Макс хмурился.
– Присядь, милый, – сказала она. – Поговори со мной. Расскажи, как прошел день.
Его настроение ей не нравилось. Она ощутила легкую тревогу.
– Где ты была? – спросил он.
Стелла поставила баночку с кремом.
– Где была? Ты прекрасно знаешь где – ходила по магазинам в Лондоне. В чем дело, Макс?
– Скажи правду.
– Это правда. С какой стати мне врать? Извини, я не понимаю. Почему ты устраиваешь мне допрос в таком тоне?
– Покажи, что купила.
Наступила долгая пауза. Стелла сидела за туалетным столиком вполоборота к сидевшему на кровати Максу. Они неотрывно смотрели друг на друга, и в той минуте, по ее словам, была какая-то обнаженность. Стелла ничего не сказала. В это мгновение она была такой же сильной, как Макс; вся его проницательность, вся психиатрическая эрудиция были бессильны перед ее женской обороной. Все так же молча она снова повернулась к зеркалу и продолжала наносить крем на лицо. Зеркало имело подвижные створки по обеим сторонам; она установила их так, чтобы видеть мужа. Макс неподвижно сидел на краю кровати. Повернувшись к нему спиной, Стелла давала понять, что постарается не придавать значения его словам; предполагает, что он не собирался оскорблять ее, и предоставляет ему возможность извиниться. Но Макс не думал извиняться. Лицо его оставалось холодным как сталь.