Приз победителю
Шрифт:
Люси взвизгнула и отодвинулась от него.
— Хватит, Фрэнк! Ты делаешь мне больно…
Техасец наклонился к невесте.
— Хватит? Как так, дорогая? Я еще только начал!
Ка-Мей всмотрелась в его лицо и заметила, как сладострастно начал подергиваться левый глаз жениха.
Глава 118
Джорджина проснулась через три часа после ухода Мэнна. Стрелки на циферблате показывали время ленча. Она вылезла из постели и отправилась в душ. Потом захотела есть. Обыскала все шкафчики на кухне, но обнаружила лишь пачку лапши-полуфабриката и коробочку чая «Эрл грей». Впрочем, ей хватило и этого. Поев и выпив чаю, Джорджина уселась в гостиной в кресло Мэнна и стала ждать его возвращения. Ей нужно было
Настала вторая половина дня. В окно заглянуло солнце, и в комнате стало душно, но Джорджина продолжала терпеливо ждать. Убеждала себя, что детектив скоро придет, хотя минуты ожидания складывались в часы, а его все не было. Чтобы скоротать время, она включила телевизор, хотя то и дело отвлекалась от него и прислушивалась: не идет ли?
Сгустились сумерки, но она все так же сидела в полном одиночестве. Прошел еще час, и ею стала овладевать паника. В самом ли деле Мэнн хотел, чтобы она осталась? Уж наверное пришел бы пораньше, если бы хотел. Поднявшись с места, Джорджина прошлась по комнате. Длинные вечерние тени вызвали чувство дискомфорта: она почувствовала себя одинокой и покинутой, квартира же показалась ей бездушной и негостеприимной. Потом она задалась вопросом, только ли Джонни и его квартира повинны в нахлынувшем на нее тягостном чувстве. Возможно, все дело в том, что Гонконг не принял ее? В самом деле, город обошелся с ней весьма сурово. Что называется, изжевал и выплюнул. Быть может, пора возвращаться домой? Девушке захотелось, чтобы побыстрее пришел Мэнн и разуверил ее, убедил в том, что ей нужно остаться, дал ответы на все мучившие вопросы, сказал, что ей нужно делать. С другой стороны, она нисколько не была уверена, что инспектор сможет или захочет заниматься всем этим.
Мэнн заглянул в бар «Альберт» и увидел Питера Фаррингдона. Но последний не заметил его, так как в этот момент сердечно приветствовал пожилого китайца. Детективу почудилось нечто странное в том, как они пожимали друг другу руки. Приглядевшись, инспектор понял, что вызвало удивление — при рукопожатии хирург незаметно постукивал кончиком мизинца по тыльной стороне руки визави.
— Как там наша девочка, Джонни? — Мэнди вышла из-за стойки, у которой толпились посетители, чтобы поприветствовать старого друга и перемолвиться словом.
— Джорджина прошла через многие испытания, и ей понадобится время, чтобы оклематься. Тем не менее я не сомневаюсь, что в конце концов она придет в норму. Я, знаешь ли, верю в нее.
— Она останется в Гонконге?
— Это ей решать…
— А ты хочешь, чтобы она осталась?
— Я буду рядом, если понадоблюсь ей, но принимать важные решения относительно собственной персоны ей придется самой. Она уже большая девочка и, хотя многое перенесла, сумела выжить. Ее внутренняя сила еще проявится, уверен в этом.
— Но что, на твой взгляд, ей надо делать?
— Прежде всего надо остаться такой же милой и прекрасной, какой ее создало небо. — Он наклонился к Мэнди и поцеловал в щеку в знак того, что уходит. Подойдя к двери, повернулся и бросил еще один взгляд в сторону, где находился доктор Фаррингдон. Выяснилось, что хирург тоже на него смотрит. Мэнн выдержал взгляд и некоторое время смотрел в упор — так долго, что доктор стал чувствовать себя не в своей тарелке. Интересно, подумал инспектор, до конца ли он понимает, во что ввязался? Похоже, что нет. А между тем следует иметь в виду, что: «Тому, кто ездит верхом на тигре, опасно слезать».
Глава 119
Детектив решил вернуться в офис, чтобы забрать вещи, которые могли пригодиться в отпуске. В штаб-квартире установилось относительное затишье, и Креветка отправился домой, чтобы поспать; Уайт продолжал паковаться. Войдя в кабинет, Мэнн сразу заметил этот предмет — небольшой коричневый пакет, лежавший поверх бумаг на его столе. Полицейский взял его со столешницы и повертел в пальцах, но не обнаружил адреса отправителя.
Инспектор машинально огляделся, словно желая получить разъяснения, от кого пришло послание, но места коллег в комнате пустовали. Мэнн еще пару секунд подержал конверт в руках, после чего аккуратно взрезал. Сердце забилось с удвоенной силой, когда из конверта на поверхность стола выскользнула черная плоская коробочка от лазерного диска. Открыв ее, он и в самом деле обнаружил диск, не имевший, однако, ни наклейки с названием, ни какой-либо сопроводительной записки.
Детектив словно со стороны наблюдал за тем, как его руки медленно, будто в пущенном на малой скорости фильме, открывали крышку портативного компьютера и вставляли диск в дисковод. Казалось, он невольно задерживал хорошо отработанные движения, поскольку подсознательно сильно чего-то боялся. При этом ладони у него вспотели, а сердце билось так, что едва не выскакивало из груди.
Вставив диск в гнездо и нажав на кнопку воспроизведения, инспектор стал ждать. И услышал голос Хелен даже раньше, чем увидел появившееся на дисплее изображение. Хелен молила о пощаде, ее вскинутые вверх руки были привязаны за запястья к потолочному крюку. Действо происходило в клубе «Шестьдесят восемь» — в той самой снабженной видеокамерами комнате, где погибла Ким.
Поднимавшийся крюк медленно потащил девушку вверх, и скоро она едва могла касаться ногами пола. На ее голове красовался черный матерчатый капюшон. Но детектив не сомневался, что женщина на дисплее — Хелен, потому что досконально знал каждый дюйм ее тела и узнал торс бывшей возлюбленной, даже несмотря на покрывавшие его многочисленные кровоподтеки и выступавшие из-под кожи от недоедания ребра.
Потом на дисплее возник незнакомец, стоявший спиной к камере. Несомненно, европеец, обладавший сравнительно небольшим ростом и слабым телосложением. Не оставалось также сомнений, что он достиг преклонного возраста, но жизнь вел неправедную и нездоровую, о чем свидетельствовали дряблая кожа и кое-какие неприятные анатомические подробности, в частности, тощие бледные ноги и обвисший живот. Достав длинный хвостатый кнут с металлическими наконечниками, мужчина принялся избивать Хелен.
Мэнн не мог смотреть на это, но отвести глаза от монитора также не мог. Наоборот, еще ближе подтащил лэптоп к себе. Он должен находиться рядом с ней, и если не собственной кожей, то сердцем прочувствовать то, что испытала она.
Несколько минут Хелен пронзительно кричала, всем телом содрогаясь от боли. Наконец ее мучитель прервал экзекуцию и некоторое время переводил дух, приходя в себя после непривычных ему физических усилий. Затем он взял с тумбочки платок и обтер с лица пот и крохотные капельки крови жертвы. При этом он повернулся к камере в профиль, и Мэнн узнал его, после чего смерть этого человека стала решенным делом.
Истязатель стащил капюшон с головы жертвы, и камера стала брать крупным планом ее лицо. Оно распухло и кровоточило от побоев, глаза казались мертвыми. Сердце у Мэнна разрывалось на части. Между тем садист отвязал руки Хелен от крюка и потащил ее к стоявшему в центре комнаты столу. Она кричала и пыталась освободиться, но тщетно. Детектив подумал, что ему никогда не забыть этих криков ужаса и они будут вечно стоять в ушах. Камера изменила положение в пространстве, и Мэнн получил возможность сверху наблюдать за тем, что происходило на столе. Палач крепко привязал Хелен к столешнице, так что теперь жертва могла двигать только головой, которой она мотала из стороны в сторону, стараясь уклониться от рук своего мучителя. Более всего ее пугал полиэтиленовый пакет, который изверг держал в одной из них. Однако спастись от пакета девушке не удалось. Когда он оказался на ее голове, камера вновь продемонстрировала лицо жертвы, и Мэнн поймал себя на том, что всматривается сквозь прозрачный пластик в красивые глаза Хелен. Он наблюдал за тем, как жизнь уходила из них и в радужке тускнел свет. Одновременно слушал краем уха запыхавшееся бормотание и приглушенные стоны ее убийцы. Хелен умерла в тот момент, когда у Джеймса Дадли-Смайта произошла эякуляция.