Признание

Тодд Чарльз

— В чем дело, Дейзи?

— Миссис Даннер, с вами хочет поговорить какой-то инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда.

— Спасибо, Дейзи. По-моему, ваша помощь сейчас требуется на кухне.

Горничная кивнула и вышла, а миссис Даннер пригласила Ратлиджа войти и закрыла за ним дверь.

— Инспектор, что привело вас на Бельведер-Плейс? Неприятности у кого-то из прислуги?

— Нет-нет, что вы, — ответил Ратлидж. — Меня интересуют ваши бывшие коллеги из усадьбы «Берег». С Нэнси Бразерс я уже побеседовал, и вот теперь приехал к вам.

Миссис Даннер оживилась:

— Как

поживает Нэнси? Я надеялась, что она будет хотя бы изредка присылать мне весточку о себе, но она ни разу не написала.

— У нее много хлопот по хозяйству…

— Да… Не сомневаюсь. Кстати, вы не знаете, дети у нее есть?

— По-моему, нет.

— Жаль. А теперь вы и меня разыскали. Что вы хотите узнать об усадьбе «Берег»? По-моему, после начала войны дом закрыли. Почему он заинтересовал Скотленд-Ярд?

Отчего-то Ратлиджу показалось: экономка догадывается, о чем он собирается ее спросить.

— Скажите, пожалуйста, миссис Рассел пропала при вас?

— Да… Ужасный был день. По-моему, я никогда его не забуду.

— Как по-вашему, что с ней случилось?

— Знаете, проще всего было предположить, что она покончила с собой. Но я сразу засомневалась. Конечно, трудно поверить в то, что ее убили. И все же убийство представляется мне более вероятным.

— Почему?

— Потому что миссис Рассел ни за что не бросила бы детей. Да, я знаю, говорили о суеверии, о том, что ей нагадала цыганка — якобы ее сына убьют на войне. Должна вам сказать, что эта мысль очень огорчала ее. Она ведь уже потеряла мужа. Ей невыносимо было думать, что она потеряет и мистера Уайата. Как только объявили войну, он сразу записался добровольцем. Он ведь был сыном своего отца. Миссис Рассел все понимала и не могла ему запретить. Ей было страшно, но она терпела.

— Вы рассказывали полиции о своих предположениях?

— Нет. Мне показалось, что не стоит доставлять ее родным еще больше беспокойства.

— Раз вы считали, что ее убили, наверняка вы кого-то подозревали… Как по-вашему, кто мог ее убить?

Глаза миссис Даннер наполнились слезами.

— В том-то и дело! Не могу себе представить, кто желал ей смерти! Уж точно никто из прислуги. Все мы прослужили у нее много лет. То есть все, кроме Харолда Финли, но он был тихим и ответственным молодым человеком. Ну а жители Фарнэма… зачем им желать ей зла?

— А родственники?

Экономка смерила его ошеломленным взглядом.

— Например, Джастин Фаулер, — подсказал Ратлидж.

— Ох, нет, что вы! Только не мистер Джастин.

— Почему?

— Бедняжка, когда он только поселился у нас, ему снились страшные сны. Миссис Рассел, бывало, входила и будила его, а потом утешала. Это было ужасно. Моя комната была как раз над его спальней, и я слышала, как он кричит. Иногда по ночам бедная миссис Рассел совсем не спала, а сидела с ним.

— Ее сын или мисс Фаррадей знали об этом? Может быть, они ревновали? Как по-вашему?

— Да как они могли знать? Миссис Рассел нарочно поселила его в комнату рядом со своей, чтобы другие дети ничего не слышали.

— А если

они, предположим, пошли ее искать, а ее не оказалось в своей комнате?

— Очень сомневаюсь. Мистер Уайат спал очень крепко. Ну а мисс Фаррадей никогда не требовалось утешать. С самого первого дня, как я ее увидела, она была независимым маленьким созданием. Кто-то рассказывал: она привыкла, что ее родители уезжают, а ее оставляют на слуг.

— Она вам нравилась? — спросил Ратлидж, уловив в голосе экономки какой-то подтекст.

— Не могу сказать, что не нравилась. Она была очень хорошенькая, ее все любили. И все-таки она была не из тех, кто спускается на кухню и просит чего-нибудь вкусненького или пришить ей ленты к шляпке. После таких мелочей начинаешь крепче любить ребенка… Так вот, она никогда не ластилась и ничего не просила.

— Почему Джастину Фаулеру снились страшные сны?

— Я спросила миссис Рассел, и она ответила, что он долго болел и лежал в больнице, что мне не надо беспокоиться, мол, все пройдет, как только он поправится. Но знаете, я всегда думала: может, его бил отец? У него были такие ужасные шрамы! Не люблю лезть не в свое дело… но миссис Рассел говорила: она рада, что мальчик пошел больше в мать, чем в отца. У меня сложилось впечатление, что у мистера Фаулера было темное прошлое.

— Какого рода темное?

— Миссис Рассел никогда ничего не говорила прямо, но, насколько я поняла, у мистера Фаулера был роман с уличной женщиной. Невольно задумаешься, какой он был на самом деле.

— Он женился на той женщине или просто жил с ней?

— Жениться на ней он не мог, потому что у нее уже были муж и ребенок. Но это не помешало ей сбежать с мистером Фаулером.

Ратлидж насторожился. Он впервые услышал о ребенке. Адвокат Харрисон заверил его, что никакого ребенка у двоемужницы не было.

— Чей ребенок? Мистера Фаулера или мужа?

— По-моему, мужа. Поэтому поступок мистера Фаулера казался моей хозяйке еще более отвратительным.

— Мальчик или девочка?

— По-моему, в такие подробности миссис Рассел не вникала. Поймите меня правильно, хозяйка никогда не секретничала со мной, но иногда забывалась и кое о чем проговаривалась. Да ведь и я не слепая, многое замечала и сама. Когда мисс Синтия выказала склонность к мистеру Джастину, миссис Рассел очень испугалась, что он разобьет ей сердце. Потом мальчики уехали в университет, и все прошло. Но иногда, как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.

Вдруг Ратлидж кое-что вспомнил. Когда они с инспектором Робинсоном говорили о завещании Фаулеров, он обмолвился…

Мистер Фаулер много лет подряд вносил деньги на счет какой-то лондонской благотворительной школы. Странное распоряжение для молодого холостяка правоведа!

— Вы поддерживали связь с членами семьи после того, как дом закрыли?

— Мистер Рассел написал мне один или два раза, и мистер Джастин тоже писал… Потом их отправили во Францию, и больше я о них ничего не знала. Но не удивлялась — они ведь были молодыми людьми. Что им за интерес переписываться со мной?