Признания Мегрэ
Шрифт:
Поезжайте в Отей… по улице Шардон-Лагаш. Я скажу вам, где остановиться». Из-за чемодана я и в самом деле казался себе преступником. Мы не доехали метров ста пятидесяти до моего дома, и перед тем, как войти, я удостоверился, что в доме было по-прежнему темно. Все было тихо. Я зажег только те лампы, без которых не мог обойтись, положил на место драгоценности жены, вынул из чемодана свою одежду и туалетные принадлежности. Полагаю, что отпечатки моих пальцев будут обнаружены на туалете и на драгоценностях, если уже не обнаружены.
– Значит,
– Это было необходимо.
– Вы не стали смотреть на нее?
– Нет.
– Вам по-прежнему не пришло в голову позвонить в полицию?
– Я опять искал причины для оттяжки…
– Что вы делали потом?
– Вышел из дома и ходил по улицам.
– В каком направлении?
Жоссе медлил с ответом, а Мегрэ, внимательно смотревший на него, нахмурился и с раздражением заметил:
– Ведь речь идет о квартале, который вам хорошо знаком, где вы живете вот уже пятнадцать лет. Даже если вы были озабочены или взволнованы, вы должны были запомнить места, по которым проходили.
– Ясно помню мост Мирабо, но не очень представляю себе, как я там очутился.
– Вы прошли по мосту?
– Не до конца. Дойдя до середины, я облокотился на парапет и стал смотреть, как течет Сена.
– О чем вы думали?
– О том, что, по всей вероятности, буду арестован и что в течение недель, если не месяцев, мне придется выпутываться из мучительных и тягостных осложнений…
– Потом вы вернулись обратно?
– Да. Мне очень хотелось выпить еще рюмку перед тем, как отправиться в комиссариат, но в этом районе все уже было закрыто.
– У Аннет Дюше есть телефон?
– Да, я ей поставил.
– У вас ни на минуту не было желания позвонить ей и все рассказать? Жоссе подумал.
– Может быть… Не помню… Во всяком случае, я ей не позвонил.
– Вы ни разу не задали себе вопрос, кто мог убить вашу жену?
– Нет, я больше всего терзался тем, что в этом обвинят меня.
– Судя по рапорту, который лежит у меня перед глазами, в половине четвертого ночи вы явились в полицию Отейя, которая находится на углу бульвара Экзельман и улицы Шардон-Лагаш. Вы показали вашу визитную карточку дежурному бригадиру и заявили, что хотите поговорить лично с комиссаром. Вам ответили, что в такой час это невозможно, и проводили вас в кабинет инспектора Жанне.
– Он не назвал своего имени.
– Инспектор задал вам несколько вопросов, а когда вы вручил» ему ключ от дома, послал машину на улицу Лопер… У меня здесь более подробные показания, которые вы затем дали… Я с ними еще не познакомился… Они соответствуют истине?
– Полагаю… В кабинете было очень жарко… Я вдруг почувствовал себя каким-то обрюзгшим, и мне безумно захотелось спать… Инспектор задавал вопросы то грубо, то с иронией, меня это раздражало…
– Вы, кажется, действительно проспали два часа.
– Не знаю, сколько времени я спал.
– Вам нечего больше добавить?
– Пожалуй, нет… Может быть, позднее
– Мне пока трудно ответить на этот вопрос… Можешь сейчас напечатать на машинке протокол допроса, Лапуэнт?
И, обращаясь к Жоссе, он добавил:
– Вам придется довольно долго ждать… Когда вам принесут перепечатанный на машинке текст, прочитайте его и подпишите…
Он прошел в соседний кабинет и попросил Жанвье побыть вместо него в кабинете, пока не уведут Жоссе.
Допрос продолжался три часа.
Мегрэ сидел молча, с отсутствующим видом глядя на огни, горевшие на бульваре Вольтера, как вдруг услышал, что его жена покашливает. Повернувшись к ней, он заметил, как она украдкой подает ему знаки.
Мадам Мегрэ давала мужу понять, что пора собираться домой. Они и так засиделись дольше, чем обычно. Алиса попрощалась с матерью. Молодым супругам нужно было возвращаться к себе в Мэзон-Анфор. Пардон поцеловал дочку в лоб.
– Доброй ночи!
Не успели молодые люди дойти до двери, как раздался телефонный звонок, на этот раз, как им показалось, пронзительнее, чем обычно. Мадам Пардон посмотрела на мужа, который медленно направился к аппарату:
– Доктор Пардон у телефона…
Звонила мадам Крюгер, но голос ее уже не был таким резким, таким дрожащим, как прежде. Теперь на расстоянии едва можно было расслышать ее шепот.
– Ну, что вы, – спокойно возражал ей врач… – Вам не в чем себя упрекнуть… Уверяю вас, вы тут совсем ни при чем… А дети не спят? Нельзя ли их отвести к какой-нибудь соседке? Успокойтесь, я буду у вас не позже, чем через полчаса…
Женщина продолжала что-то говорить, а Пардон лишь изредка вставлял короткие реплики.
– Ну, конечно… конечно… Вы сделали все, что могли… Я этим займусь… Да… Да… Я сейчас приеду…
Он повесил трубку и вздохнул. Мегрэ поднялся, а жена его сложила вязание и стала надевать пальто.
– Он умер?
– Несколько минут тому назад… Мне нужно срочно туда пойти… Теперь моя помощь понадобится жене…
Они вышли вместе. Машина доктора стояла у тротуара.
– Вы не хотите, чтобы я вас подвез?
– Спасибо… Мы лучше пройдемся пешком…
Это тоже было одной из традиций. Мадам Мегрэ брала мужа под руку, и они медленно шли в ночной тишине по пустынным улицам.
– Ты рассказывал Пардону о деле Жоссе?
– Да.
– Успел досказать до конца?
– Нет. Закончу в другой раз.
– Ведь ты сделал все, что мог.
– Так же, как Пардон сегодня вечером… Так же, как жена портного…
Она сильнее сжала его руку.
– Это не твоя вина…
– Знаю…
Было несколько дел, о которых комиссар не любил вспоминать, и самое странное, это были как раз те дела, которые он принимал ближе всего к сердцу.