Признания невесты
Шрифт:
Тот нежный поцелуй в конюшне при доме тети Джеральдины, тот самый, о котором она потом вспоминала и думала часами… это произошло совсем недавно. Как будто вчера…
– Вы прикасались ко мне одиннадцать дней назад.
Ну вот, ее заявление сделало ясным, что она считала дни. Серена постаралась изобразить полное безразличие на лице, но, как и Мэг, Джонатан мог распознавать ее маски. Как странно, что именно он, и он один, кроме Маргарет, умел понимать ее истинные чувства.
– Слишком давно, – пробормотал он. – И этого было недостаточно.
– Этого было слишком
Он с шумом выдохнул и произнес:
– Мне недоставало вас, Серена.
– Хватит.
– Но это правда.
– Вам не соблазнить меня, Джонатан. Я этого не допущу.
На его скулах заходили желваки, глаза превратились в щелочки.
– Неужели вы считаете, что это оно и есть? Совращение? Неужели вы думаете, что я могу предать Лэнгли? Думаете, что я готов попасть в такое положение? И хочу вас в это втянуть?
– Если не хотите, так одумайтесь. Уходите. Идите к себе в комнату, а я пойду в свою. Нам не следует больше говорить об этом.
Она было направилась к своей спальне, однако он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
– Я хочу вас, Серена. Всегда вас хотел.
– Но вы больше не знаете меня, – проговорила она ледяным тоном. Она ведь тоже не знала, каков он теперь. Каким стал в ее отсутствие.
– Нет, я знаю, Серена. – Он крепче сжал ее руку. – Вы не изменились.
Серена с недоверием уставилась на него. Невозможно заблуждаться до такой степени.
– Я изменилась безмерно, милорд. Я уже не та наивная девственница, которой вы вскружили голову и влюбили в себя.
Он заметно вздрогнул при этих словах.
Слезы просились ей на глаза, но Серена сумела их удержать.
– И вы тоже изменились. Вы больше не тот молодой джентльмен, которому я верила всей душой.
Но почему, почему после всей той боли, которую он причинил ей, каждая клеточка ее тела предательски жаждет его прикосновения?
– Я никогда не желал причинить боль кому бы то ни было, особенно вам.
– Но причинили. И не только мне, Джонатан. Я слышала много плохого о вас, очень плохого. – Она глубоко втянула воздух. – Джейн говорит, что это неправда, но я слышала, будто у вас есть внебрачный ребенок.
Ей очень хотелось, чтобы он это опроверг. Его отрицание раз и навсегда закрыло бы эту тему.
Он опустил веки и наклонил голову, грудь его высоко вздымалась и опадала от бурного дыхания.
– У меня нет незаконнорожденных детей, Серена.
После этих слов у нее словно камень с души свалился.
– Но это само по себе ничего не значит, – продолжал он. – Ровным счетом ничего. Тем более теперь. Но вы правы. Я стал совершенно другим человеком, утратив вас. И вот вы вернулись. И вернули мне те качества, которые считал навсегда утонувшими в глубинах Атлантики вместе с любимой навеки женщиной.
Это было совсем не то, чего она ожидала, возвращаясь в Лондон. Она считала, что уже превозмогла отчаянную, невозвратимую любовь к Джонатану. Что оправилась от сердечной боли. От души поверила, что может стать хорошей женой для Уилла.
Серена заблуждалась, глубоко заблуждалась. Она все еще хотела Джонатана Дейна. Отчаянно. До безумия. Возвращение в Лондон стало ее ужасной ошибкой. Она считала, что поступает так ради сестер, однако лгала себе и всем остальным. Она поступила так ради себя. Из-за того, что хотела уехать из Антигуа. Она просто уцепилась за единственный повод, который давал ей возможность вернуться в Лондон и узнать, что произошло с человеком, которого она когда-то любила.
Голос его звучал негромко, но твердо и серьезно, так же серьезно, как в те далекие годы, когда он держал ее в объятиях.
– Я всегда хотел вас, Серена. Только вас. Вы для меня единственная женщина.
У Серены перехватило дыхание, губы задрожали. Страстная натура, которая таилась в ней, жаждала вырваться на свободу, и Серена боролась с ней изо всех сил. Джонатан стоял перед ней, недвижимый и возбужденный. Сам воздух, окружающий их, казался наэлектризованным.
Еще не понимая, что делает, Серена рванулась вперед. Обхватив рукой голову Джонатана, она прижалась губами к его губам. Несмотря на то что в комнате было холодно, его губы обожгли ее. Грудь у Серены стеснилась. Сердце бурно колотилось, подчинившись порыву чувства, которое она так долго подавляла в себе.
«Тебе это нужно. Тебе нужен он. Так было всегда».
Джонатан теснее прижался к ней, отдаваясь поцелую. Когда его язык коснулся ее губ, раздался громкий стук в дверь. Серена отпрянула.
Несколько коротких секунд они молча взирали друг на друга. Она первой отвела взгляд и посмотрела на пол.
Стук повторился, уже нетерпеливо.
Джонатан со вздохом подошел к двери и распахнул ее. Оказалось, что это служанка принесла на подносе их ужин. Горничная поставила тарелки с едой на небольшой круглый столик орехового дерева, сделала реверанс и удалилась. Ни Джонатан, ни Серена не пошевелились, пока та находилась в комнате.
Зачем она сделала это? Зачем прикоснулась к нему? Зачем? Зачем? Зачем?
Она сошла с ума, обезумела, она просто глупа! Как она могла поддаться своей слабости? Ведь Серена с самого начала понимала, что этот человек опасен. Ей даже захотелось, чтобы он повел себя в ее присутствии соответственно своей репутации. Может, стоит посоветовать ему разыскать какую-нибудь официантку из таверны внизу и привести сюда, к ним в номер. Если она узнает о распутстве Джонатана сама, а не из чьих-то рассказов, то уж точно сможет контролировать свои желания в его присутствии.
Однако он вел себя как истинный джентльмен. Как джентльмен, который заботится о ней и ее родных, который глубоко сожалеет о допущенных им ошибках и никогда не переставал желать ее. Он вел себя как джентльмен, который хочет, чтобы она к нему вернулась.
Нет. Она считала, что это именно так, судя по выражению его лица, однако он не говорил ей об этом. Возможно, он хочет снова овладеть ею только ради того, чтобы узнать, как это будет после всех прошедших лет. Серена подошла к столу и посмотрела на тарелки, расставленные на нем. Вроде бы им приготовили какую-то жареную птицу, а рядом стояла еще одна тарелка с чем-то похожим на желе, она так и не поняла, что это.