Признания новобрачного
Шрифт:
Или ребенку.
Джастин подняла дрожащую руку и погладила мужа по щеке. Он уткнулся лицом ей в ладонь. Отросшая за время путешествия щетина царапала нежную кожу.
— Я понимаю, почему ты так говоришь, — сказала она, — и согласилась бы с тобой, если бы верила в искренность герцога и графа Марцано. Но они лгут. Я в этом уверена. И… — Она заколебалась, не желая оскорблять мужа, но решила, что должна сказать все, что думает. — Я считаю, что твой собственный печальный опыт и связанные с ним эмоции мешают тебе видеть это.
Гриффин отпрянул.
— Все
— Но…
Гриффин встал. Его движения, как всегда, были грациозными и быстрыми.
— Нет, Джастин, спорить об этом нет смысла. Доминик ясно дал понять, что выбора нет, и мы должны принять это как данность.
Она вскочила и устремила на мужа горящий взгляд.
— А я не принимаю это и не верю, что ты это сделал. Здесь что-то не так, и ты это прекрасно знаешь.
Он скрестил руки на груди и отвел глаза.
— Доминик обещал решить все вопросы. Не сомневаюсь, он позаботится о малыше и обеспечит его безопасность.
— Как ты не понимаешь, — воскликнула она, едва сдерживая желание наброситься на мужа с кулаками, — что потом будет слишком поздно! В конце недели они покинут Англию, и Доминик уже ничего не сможет сделать. Со Стивеном может случиться что угодно.
Она отвернулась. Перед ее мысленным взором замелькали картины — одна страшнее другой. Подобные перспективы могли сломить даже самого стойкого человека.
— Дорогая, прошу тебя, не делай этого, — сказал Гриффин, подойдя и остановившись за ее спиной. — Уверен, все будет хорошо.
Он попытался обнять жену за талию, но она вывернулась и оттолкнула его.
— Хорошо не будет, — выпалила она. — Больше ничего и никогда не будет хорошо. — С этими словами она вбежала в комнату Стивена и закрыла за собой дверь.
Муж за ней не последовал.
В Грин-парке было очень холодно. Джастин шла по дорожке, дрожа, хотя на ней была теплая шерстяная накидка. Утро было не только холодным, но и ветреным, и в парке больше никого не было видно. Джастин посчитала это везением: ей не хотелось привлекать к себе внимание.
Она подавила желание еще раз посмотреть на карманные часы, которые положила в ридикюль. Нет никакого смысла смотреть на них каждые полминуты. Было уже почти десять, но ее таинственный корреспондент так и не появился. Инструкции в письме, которое она получила с утренней почтой, были ясны: быть на этом месте в девять сорок пять. Также в нем было сказано, что жизнь Стивена в опасности, а отправитель письма — друг, желающий помочь. Джастин не сомневалась, что друг — это женщина под вуалью, которая оставила корзинку на пороге дома Гриффина.
Она замедлила шаги, вспомнив о муже. Она не видела его с тех пор, как оставила в своей спальне после ссоры и ушла к ребенку. Умом она понимала позицию Гриффина, однако не сомневалась, что к интуиции, предупреждающей о грозящей Стивену опасности, следует прислушаться. Более того, Джастин
Гриффин причинил ей даже больше боли, чем Доминик. Он отверг не только ее мольбу о помощи Стивену — по сути, он отверг и ее саму. Ведь он не пришел ни вечером, ни утром, чтобы наладить отношения. Это она могла простить, отнеся на счет пресловутой мужской гордости. Но не могла простить его отказа слушать ее, когда речь шла о благополучии малыша. Такое решение мужа ошеломило Джастин и поставило под сомнение их совместное будущее.
Она боялась, что у них больше его нет.
Джастин остановилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Сейчас для нее ничего не имело значения, кроме ребенка, и она молилась, чтобы таинственный корреспондент мог оказать ей помощь, в которой она отчаянно нуждалась.
Она как раз собиралась в очередной раз посмотреть на часы, когда на дорожке появилась высокая худощавая женщина, одетая очень просто, но элегантно. Незнакомка устремила взгляд прямо на Джастин и больше не сводила с нее глаз.
Джастин стояла без движения, внимательно следя за приближающейся женщиной. Незнакомка была выше ее на несколько дюймов, обладала стройной элегантной фигурой и грациозной походкой. Двигалась она быстро и целенаправленно. Ее одежда была хорошо сшитой, но лишенной любых украшений, а каштановые волосы были собраны на затылке в простой пучок и прикрыты скорее аккуратной, чем модной, шляпкой. Джастин подумала, что такая женщина в толпе останется незамеченной.
Когда незнакомка остановилась перед ней, Джастин поняла, что та красива, но спокойной, меланхоличной красотой. Ее бледное лицо казалось исхудавшим, но это ее не портило. Впечатление худобы сглаживалось правильными чертами и великолепной гладкой кожей. Приковывали внимание ее удивительные глаза — огромные, цвета выдержанного хереса, с длинными густыми ресницами. Они словно проникли прямо в душу Джастин. Казалось, что женщина пережила ужасные несчастья и осталась в живых только благодаря силе воли. Она производила впечатление сильного человека, но оно было столь мимолетным, что большинство людей этого просто не замечали. Джастин решила, что незнакомке так удобнее.
На вид ей было лет тридцать пять — сорок.
— Миссис Стил, спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказала она. — И, пожалуйста, простите, что заставила вас ждать.
Голос незнакомки был необычайно звучный и чуть хрипловатый. Будь она мужчиной, Джастин непременно оказалась бы во власти колдовских чар этого голоса. Он был одновременно красивым и утомленным, словно в этом мире для его обладательницы не осталось больше тайн.
Джастин промолчала, и женщина, чуть наклонив голову, устремила на нее заинтересованный взгляд. В ее манерах было что-то настолько знакомое, что у Джастин по спине побежали мурашки.