Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
В библиотеке всё блестело — пол вычищен, пыль пропала даже с корешков книг, а картины напоминали окна без стёкол — настолько их поверхности отмыли. Возможно, снять противогаз — безопасно. Частицы яда могли оставаться разве что в вентиляции, однако это маловероятно — иначе яд бы травил и похитителей Уэнсдей. Но не хотелось вновь угодить в больницу с удушьем и отравлением, да ещё и подвергнуть этой пытке других людей.
Он первым приблизился к решётке, что была надежно прикручена шурупами, и казалось, без отвёртки или чего-то вместо не снять её. Ксавье уже потянулся к маленькому ножу-бабочке, что предусмотрительно
Шокированная шериф, кажется, уронила фонарь на пол.
Вскоре к полу полетела и решётка, но Ксавье среагировал одновременно с Аяксом — и они словили её на полпути к земле, поставив без лишнего шума.
Заглянув в открывшийся туннель, Ксавье прикинул, насколько возможно через него пролезть. Но конструкция удивительно напоминала то, что показывали в шпионских фильмах и боевиках… кажется, вентиляцию между двумя залами сделали специально такой большой, вместо полноценного прохода. Иного не могло быть — все остальные переплетения вентиляции в школе были обычного размера — маленькие и узкие, куда максимум пролез бы Вещь.
— Я полез, — заявил он твёрдо.
— Торп, — оборвала его миссис Сантьяго, — я всё это вообще не одобряю. Но что ж, мы всегда ценили секретность в Джерико. И Донован перед смертью хорошо о тебе отзывался. Поэтому, чтоб тебя не убили… — женщина сняла с пояса крупный полицейский электрошокер. — Пистолет не доверю, — тут же прибавила она, смотря на дыру в стене.
Об этом учтиво все молчали, но понимали, что шериф не той комплекции, чтоб пролезть через даже такую вентиляцию.
— Спасибо, — никто не видел, конечно, но Ксавье улыбнулся.
— Я постараюсь всех и сразу обратить в камень, — прибавил Аякс, хотя через его тон, пускай и изменённый противогазом, разило страхом. — И я полезу первым. Вдруг мы не сможем с той стороны открыть решётку? — об этой вероятности Ксавье пытался не думать. Хотелось выбить крышку так же легко, как и герои фантастических фильмов.
— Думаешь, они увидят тебя через прутья?
— Узко мыслишь, как для художника, чувак, — вдруг усмехнулся Аякс.
— Думаешь, что змеи пролезут через прорези?
— Именно, — хлопнул в ладоши друг. — Ладно, я первый, — он ошибся: первым скользнул бесцеремонно Вещь, и только потом друг подтянулся, пытаясь влезть в проход, но получалось неважно.
Ксавье схватил друга за ноги и затолкал внутрь. Следом и сам, кое-как зацепившись за выступы, а после хватаясь за неровности старого, ещё каменного, вентиляционного люка, стал карабкаться в туннель, который мог привести его прямиком к смерти.
Они ползли долго. Что любопытно — иногда в стенах встречались узкие отверстия самой обычной по диаметру вентиляции. Но широкий туннель не заканчивался.
И на этой его мысли Аякс вдруг встал.
— Что у тебя там?
— Чувак, тут тупик.
— Йоко меня обманула, получается?.. — сразу сообразил Ксавье.
— Постой, тут Вещь что-то делает… — несколько минут томительного ожидания, а за ними вдруг что-то щёлкнуло. — Это… это
Удалось только кивнуть, больше самому себе. Аякс его всё равно не видел.
Они ползли дальше, и вскоре друг и Вещь почти перестали издавать звуки — передвигались максимально бесшумно. Ксавье последовал их примеру. Возможно, они наконец увидели заветный люк.
Ещё несколько мгновений — и что-то загрохотало. А после донёсся звук снятия маски, и Аякс, толкаемый Вещью, вылетел из вентиляции. Из помещения донеслись оглушающие грохоты, крики, но отчётливее всего — почти визг, выкрикнутый Аяксом:
— Не-е-е-ет! — после чего всё затихло.
Отталкиваясь лягушкой от стен, как от волн в море, Ксавье скользнул к выходу — и обомлел от представшей картины. В огромном помещении, озарённом светом лишь немногочисленных свечей в канделябрах, находилось несколько человек. Часть обратилась в камень, но остальные стояли целые и невредимые. Но сам виновник переполоха, растянувшийся после падения в неудобной позе на полу, застыл без движения, обращённый в камень.
У его окаменевшей головы стоял один человек, держащий пред лицом зеркало.
— Ты подумаешь, что всё идёт не по плану. Но тебе надо просто дождаться помощи, — пронеслись в голове слова Уэнсдей.
— Чёртовы дети, — выругался он и положил зеркало на пол. — А этого вытащите, — из-за прорезей в чёрной лыжной маске на Ксавье взглянули два зелёных глаза.
— Ну уж нет, — Ксавье упал на пол и, игнорируя боль, вскочил на ноги с электрошокером наготове.
Наверное, в противогазе и с таким оружием он выглядел в высшей степени комично. Но времени думать об этом не нашлось.
Только к нему подошёл один из злодеев, он прыгнул на опережение, прицелившись в шею. Рука задрожала от посылаемых разрядов, но Ксавье не отнимал шокера от жертвы. Та — она оказалась девушкой — оглушительно кричала.
Он выключил устройство только тогда, когда нападавшая, продолжая дрожать, упала на пол и лишилась чувств.
Чьи-то руки схватили его за плечи и постарались опрокинуть на пол, но двигаемый адреналином и злостью Ксавье смог выкрутиться, ударив оппонента затылком по носу и выдернув плечи. Затем, изогнувшись в пояснице, со змеиной грациозностью ушёл от кулака и отскочил, а следующий удар, что стремился ему в голову — блокировал ладонью. Он тотчас постарался перехватить инициативу, словив нападающего под локоть и вывернув тому руку назад.
Пользуясь секундным преимуществом, парень шагнул вперёд, подставляя подножку, а шею тотчас опалил током. Некто упал, но, обхватив его запястье, утянул за собой. От неожиданности Ксавье выронил электрошокер, а чья-то ступня стукнула его по виску.
От мгновенной дезориентации и невыносимой боли он лишился зрения и на ощупь покатился в сторону, пытаясь найти выпущенное из рук орудие. Но вместо него наткнулся на очередной удар, уже в живот. Ксавье поджал ноги к груди и выставил руки вперёд, пытаясь ими себя защитить от следующих выпадов — безуспешно: шеи коснулись его же электрошокером. Несколько мучительных секунд длились, казалось, вечность. Пронзительная боль пронеслась по всему телу, обездвижив его. Сознание почти ускользнуло — мысли расплылись, контроль над конечностями пропал, но ему не позволяла лишиться чувств словно некая сила извне.