Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
— Когда ты вообще успела просмотреть, что у меня в презентации? — он недоумённо склонил голову, усмехаясь. — Как долго ты сидела на окне?
Она обернулась к нему, смотря привычно — исподлобья.
— Достаточно, чтоб представить, как будет выглядеть твоя спина в старости, если ты продолжишь так сидеть. Зрелище интересное, — он интуитивно расправил плечи, а она подошла к нему ближе, почему-то чересчур сильно напоминая призрака, даже для самой себя.
Хоть бы не оказалась видением или ещё чем-то.
— Может, тогда поможешь мне сделать презентацию
— У тебя когда срок сдачи? — она сложила руки на груди и опустила голову так, что чёлка почти скрыла её глаза.
— Через две недели.
— Тогда у нас есть дело поважнее, — Ксавье почти подумал, что девушка намекала на особо приятное времяпрепровождение, но его сладкие мечты едва успели явиться, как болезненно лопнули: Уэнсдей нахмурилась сильнее обычного, явно думая не о том, о чём он.
— Что такое? — в голове словно что-то взорвалось, разнося ошмётки разных предположений во все стороны.
— Сплетни от Энид.
— С каких пор тебя интересуют сплетни? — чуть успокоившись, он выгнул бровь.
Если Уэнсдей пришла обсуждать с ним, какие об их дивной недопарочке ходят слухи по Невермору — это забавно.
— Меня не интересуют сплетни, — девушка чуть подняла лицо, вперив в него такой взор, что по коже почти пошли мурашки. — Это — исключение. Говорят, что наша бывшая преподавательница химии бесследно исчезла. Думаю, твоя мама решила, что зачем ей тратить свои силы на убийство Йоко, если есть другая вампирша.
Ксавье подавился воздухом и закашлялся. Наверно, стоило наслаждаться предыдущими днями, когда ничего не происходило, а не нервничать. Хоть бы поберёг нервы для очередной не воодушевляющей новости.
— Но это даёт наводку, — продолжила Уэнсдей. — Мы сегодня с Вещью целый день искали зацепки. Выяснили, что Оана Мареш жила в мотеле в Джерико. В её номер я не проникла, там всё оцепили, но я прочитала в журнале на ресепшене, что у неё номер был забронирован до завтра. То есть она должна была завтра куда-то уезжать, но не уехала.
— А это значит, что её похитили или уже и убили тут, в Джерико, — Ксавье надавил пальцами меж бровей, размышляя. Ему это обстоятельство не нравилось.
— Да. Или возможно другое — она просто уехала раньше времени, а люди подняли панику. Но я так не думаю. Подслушала разговоры в участке, там говорят, что не могут с ней связаться.
— Мамочка перешла в наступление? Рановато, — виски засаднило, и он закрыл глаза.
— Возможно, она просто сочла этот момент удобным. Хотя она поступила очень глупо, если так. Похитила бы Оану уже тогда, когда она выселилась бы из отеля — никто бы ничего не заметил, — критично отметила девушка, и Ксавье покачал головой, усмехаясь направлению мыслей этого его мрачного чуда. — И я думаю, что уже Мареш не спасти. Судя по всему, у Патрисии есть способ держать части тел целыми долгие месяцы.
— Но ты также думаешь, что в ближайшее время больше убийств не будет? — он начинал всё больше и больше понимать её особый ход мыслей.
—
— Надо бы за это время её найти. И расправиться по всей строгости закона…
— Самосуд эффективнее, — Уэнсдей подошла ближе к нему, и уголки её губ на мгновение поднялись вверх.
Ксавье не смог ничего ответить. Как бы он ни ненавидел свою мать, он всё же предпочёл бы, чтоб она попала в тюрьму. А не была мучительно казнена руками Уэнсдей.
— Это очень и очень странно, но мне не нравится, когда у тебя такое вот лицо, как сейчас, — вдруг переменила тему девушка.
— Тебе не нравится, когда я страдаю от моральных дилемм? — его уголок губы вдруг дрогнул, и он встал с кровати, мгновенно нависнув высоко над лицом маленькой хмурой девочки.
— Мне не нравится, когда ты страдаешь от чего-либо, что делаю не я.
— Меня не могут мучить даже мои собственные мысли? — поднялся и второй уголок губы.
— Это нежелательно, — девушка подняла опасный и потому милый взгляд.
— И за что я тебя всё-таки люблю, Уэнсдей Аддамс? — Ксавье наклонился к её лицу и поспешил поцеловать в ныне сливовые губы.
Но она оттолкнула его.
— Давай просто ляжем спать.
— Ты устала?.. — обычно это неординарное существо ещё сидело, не моргая, когда он просыпался посреди ночи.
— Мне надо разгрузить голову, — сказала она и быстро сняла с шеи кулон.
— Ты в порядке? — он взял её мистическую побрякушку в кулак и наклонился к её лицу, встревоженно в него вглядываясь.
— Я думаю, как не допустить то, что я видела в видении. И как бы побыстрее добраться до Патрисии, — процедила она и отошла.
Сняв рюкзак, девочка достала оттуда чёрную пижаму и стала переодеваться. Как бы Ксавье ни старался не наблюдать за её действиями, мысленно пуская от них слюни, он не смог: и любовался, как она резкими движениями меняет будничную одежду на тонкую ночную сорочку, доходящую ей до колен. Помня об одежде, в которую она одета в видении, Уэнсдей никогда не надевала её. А Ксавье более чем преисполнялся эстетическим удовольствием и от её тела в чёрной сорочке. Она красиво лежала на идеальных изгибах её тела, обнажала острые ключицы, — и шрам под ними от стрелы, но это только больше возбуждало, напоминая о том, как она спасла его, — и на груди просвечивала контуры вечно напряжённых сосков.
Тряхнув голову, Ксавье отвёл взгляд и надел на себя её кулон. После перенёс ноутбук на стол и, стараясь не оборачиваться, продолжил проект. Ему нравилось общество Уэнсдей, его пугала надвигающаяся катастрофа, но оценку по биологии за его увлекательную жизнь и за изучение работы репродуктивной системы на практике ему никто не поставил бы.
Он ничего не сказал, когда Уэнсдей выключила свет. А она ничего не сказала, когда легла спать, привычно устроившись на спине со скрещенными на груди руками. Но он и не ожидал, что она когда-нибудь скажет ему «спокойной ночи» или хотя бы пожелает ужасающих кошмаров. Она просто молча ложилась, иногда бросая на него злые взгляды.