Призрачная любовь
Шрифт:
Ворон, Кошка, Морена.
Волосы Смерти, черные и свободные, лежали на плечах. И Лена поняла, что они теперь похожи. Белое и Черное. Одинаково свободные, одинокие и ни к чему не привязанные.
Не имеют значения дороги, по которым шел или пойдешь. Ни имеют значения ни добро, ни зло. Ничего нет. Только умиротворяющий холод и покой. Тишина. И красота мира лежит перед тобой, как на ладони. Ты можешь смотреть на все, на что пожелаешь. Без боли. Без сожаления. Без радости. Тебя не посетит желание взять и овладеть. Желание, уничтожающее себя
Ибо только тот, кто не имеет желаний, в ком чувства больше не кипят, по настоящему свободен. Для живых состояние это недостижимо. Потому что мир смертных, это мир несовершенства.
Над ними всеми раскинулась синь. Непередаваемая словами, — высокая, холодная и чистая.
Безумной и безжизненной мудростью светились черные глаза Морены.
— Вот мы и снова встретились, — пронеслось в воздухе. — Я повторяю тебе мое предложение о службе. Ты можешь остаться здесь, и не перед чем больше не нести ответственности. Ты станешь всесильной и холодной. В моих чертогах ты забудешь любую боль.
"Недаром холод, — лучший анальгетик. Потеря чувствительности означает потерю боли", — подумала Лена.
— Ты будешь подчиняться лишь мне одной. Ни ход времени, ни вечная борьба стихий и богов тебя более не коснутся.
На краткий миг Лена почувствовала искушение дать согласие. Она отлично помнила чувство покоя и уверенности, что владели ей в Стране Волшебных Холмов. Чувство всевластия. Ибо никто из существ, населяющих Миры, не мог причинять вреда ей, невидимой вестнице Смерти. Это было восхитительным. Быть ножом, которым отрезал. Проводил линию. Ровную, тонкую, невидимую линию. Но спорить с ней не могли даже боги. Любые. Злые или добрые, старые или новые, сочувствующие или безразличные.
Все они отступали перед безумным пустым и мудрым ликом Морены-Смерти:
"Стать тем, что никому не мило
О! Стать как лет.
Ни зная, ни того, что было
Ни что придет.
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось.
Забыть твои слова и голос
И блеск волос".
"Для тех, отженивших последние клочья
Покрова (не уст, ни ланит)
О, не превышение ли полномочий
Орфей, нисходящий в Аид?
Для тех, отрешивших последние звенья
Земного…На ложе из лож
Сложившим великую ложь лицезренья
Внутрь зрящим — свидание нож.
Уплочено же — всеми розами крови
За этот просторный покрой
Бессмертья…
До самых летейских верховий
Любившей — мне нужен покой
Беспамятности… Ибо в призрачном доме
Сем — призрак ты, сущий, а явь —
Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме:
"Ты это забудь и оставь!".
Ведь не растревожишь же! Не повлекуся!
Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть
Устами! — С бессмертья змеиным укусам
Кончается женская страсть…".
Свобода и бесчувствие.
Возможность видеть, насыщаться, впитывать в себя краски мира, поглощать их, вбирать, вдыхать…и ничего не давать взамен? Это же вампиризм чистой воды!
Лена отшатнулась от искушения, в которое готова была впасть. Как не страшно, как не пусто впереди, она выбирает Жизнь.
Морена не произнесла ни звука. Тихо истаяла, словно и не стояла напротив. Вокруг начал виться туман, клубился, клубился, клубился. Становился густым мраком, наваливающимся со всех сторон.
"Вот и все, — отстраненно пронеслась в голове Елена мысль. — На этот раз, окончательно и бесповоротно".
Глава 25
Эпилог
Темная пелена, застилавшая глаза, начала медленно рассеиваться. Её сменили белые краски. С удивлением Лена поняла, что видит перед собой обыкновенный белый потолок. Не без усилия повернув голову, девушка обнаружила, что лежит на кровати, что от руки к полиэтиленовой капсуле на штативе протянута длинная прозрачная трубка, по которой целительный раствор стекает ей в вену. В окно мокрыми пальцами стучал осенний дождик, уговаривая перестать бодрствовать и спать, спать, спать…
Лена мысленно тряхнула головой. Нет! Она уже достаточно проспала. Пора просыпаться.
Мысли волнами набегали одна на другую. Она жива? Она не умирала? Последнее, что приходило на память до снов, это как она стоит перед зеркалом и ножом вскрывает вены, не поперек, а вдоль синей трепещущей жилки. Густой горячей струей кровь льется в раковину. Испуганная, она тянется за полотенцем, спотыкается и падает вниз. Яркий плафон с потолка — вот последнее, что она помнит…
Но ведь все было совсем не так!!!
Прекрасно лицо с черными холодными мертвыми глазами. В насмешке изогнутые яркие губы. Холод от влекущего к себе, словно магнит, тела.
И приглушенный ласкающий слух шепот:
— Я реален. Я опасен. Я и есть ЗЛО.
Лена покорно поднимает на него глаза и шепчет в ответ:
— Ты убьешь меня?
— Ты сама убьешь себя, — пожимает плечами Призрак.
Какой же из двух приходящих на память вариантов — правда?
Первый?
Второй?
Лена ощутила, как тяжелая боль сдавливает виски.
В палату вошла медсестра и почти кинулась к ней:
— Очнулась?! Вот это приятная новость! Ты меня видишь?
Лена кивнула.
— Слышишь?
Тот же ответ.
— Хорошо понимаешь?
— Да.
— Умница ты моя, — ласково свернули глаза с полного, но вселяющего уверенность, лица. Такие лица бывают только у медицинских сестер.
— Матери-то твоей радость-то какая! Ведь не думали мы уже, что выкарабкаешься.