Шрифт:
Часть первая
СВЕТ ПРОШЛОГО
За день до катастрофы
Ее дети никогда не узнают, что такое безотцовщина. Достаточно того, что она сама нахлебалась этого по самые ноздри. Даже если иссякнет любовь, как высыхают родники в засушливое лето, она приложит все силы, будет грызть землю, но семью постарается сохранить. О самолюбии и гордости пусть треплются с телеэкранов и со страниц желтой прессы феминистки всякие. У ребенка должен быть отец. У мальчика, у девочки — не важно, семья в любом случае должна быть полной.
Выдавив на влажную мочалку янтарно-желтую каплю геля, Женя вспенила его и начала растирать себе живот и бедра.
Вот ее мать, к примеру…
Поймав себя на том, что других примеров у нее нет в принципе, девушка какое-то время стояла неподвижно по колено в пенистой ванне. Вообще-то ей не хотелось тревожить в памяти «пермский» период их жизни — зачем, ведь московский «стартовал» так удачно. К тому же для матери Пермь была городом, где прошла ее мятежная, как она сама любила выражаться, юность. Но сейчас мама была далеко, в своей родной Перми. Перебираться в столицу не собиралась: банковский бизнес у нее, видите ли… Носилась со своим АВАКС-банком как с писаной торбой.
Гордости у родительницы хватило бы на пятерых. Но что и кому она доказала этой гордостью? Дочь прекрасно помнила, как просыпалась среди ночи от сдавленных всхлипов матери, как вертелась потом до утра, так и не сомкнув глаз. Выревевшись, мать засыпала мертвецким сном, а Женя после на уроках тщетно боролась с зевотой.
Как-то раз, вернувшись за полночь глубоко «под шофе» после очередного «корпоратива», мать разоткровенничалась с ней. Оказывается, все мужики трусы, предатели и невежды, не способные понять женскую тоскующую душу. Никому из них нельзя доверять, а тем более — связывать с ними свою дальнейшую судьбу.
На следующее утро, правда, мать попросила забыть все, что было сказано «в пьяном угаре». Женька помнила выражение ее лица при этом — словно та собственноручно только что себе «выкорчевала» коренной зуб без обезболивания. Дочь, ускользнув к себе в комнату, прошептала: «Нет, мамочка, не все у тебя так однозначно и прямолинейно».
А она… Все-таки она счастливая! У всех новобрачных обычно бывает медовый месяц, а у них с Костиком — медовый год. Просыпается и засыпает она с ощущением чего-то нового и светлого. Порой кажется, что между ней и мужем установлена телепатическая связь. Евгения чувствует его приближение, знает, когда он позвонит. Константин очень устает на работе, все-таки хирургическая косметология — это очень ответственно. Достаточно конфликтов, жалоб. И пациентки сплошь женщины, куда от этого денешься?
Евгения взглянула в зеркало и залюбовалась собой: русалка в мыльной пене. Ни добавить, ни отнять: все, чем природа ее так щедро одарила. Потом медленно погрузилась в пену по самое горло, в тот же миг ощутив на своем теле десятки подводных струй. Все же иметь джакузи дома — это суперская вещь! Женя зажмурилась от удовольствия.
Ну и черт с ними, с этими пациентками… Она тоже женщина. Но, в отличие от пациенток Костика, — фотомодель, совершенно не нуждающаяся в его услугах. Рекламное агентство, куда ее устроила мать, — одно из самых престижных в столице. Ее личико все чаще появляется на обложках глянцевых журналов. Контракты с европейскими агентствами — не за горами.
И в постели у них с Костиком такое крутится-вертится, что этим дамам бальзаковского возраста, убирающим и подтягивающим третьи (или какие там по счету) подбородки, и не снилось даже.
Она не заметила, как ее рука скользнула в глубину, под струи, туда, где внизу живота едва намечалась «взлетная полоска» растительности. Вот за чем она следила так же, как за бровями или ногтями… Все прически должны быть в ажуре! Это — ее стиль, ее постоянство, к этому ее приучила мать.
Женька на всю жизнь запомнила случай почти десятилетней давности, когда они с мамой впервые посетили один из пермских фитнес-центров. Девочка была в том угловато-переходном возрасте, когда открываешь у себя новые ощущения, замечаешь на теле болезненные припухлости и повышенную чувствительность там, где еще вчера, казалось, ничего не было. Увидев в душе растущие в разные стороны волоски на лобке у дочери, Жанна Николаевна округлила глаза и бесцеремонно поинтересовалась:
— Это что еще за гнездо мамонта? Инкубатор для мандавошек формируешь? Не рано ли?
— Мама, ты что?! — сильно покраснев, возмутился подросток поведением родительницы. — Как тебе не стыдно!
— Стыдно такое мочало между ног носить! — не успокаивалась мать. — Сегодня же купим бритву и доведешь все до зеркального блеска. Поняла?
То ли бритва попалась слишком острая, то ли опыта у Жени никакого не было, только зеркального блеска не получилось. Вместо последнего — сплошные раны и кровоподтеки. Несколько дней после подобной «экзекуции» девочка чувствовала зуд и жжение в паховых областях. Ощущения впечатались намертво, больше ей повторять было не нужно.
Когда у них с Костиком … год назад… пусть не с первого раза… все получилось, он пришел в дикий восторг от ее интимной «прически». Мысленно Женя поблагодарила мать за науку. Подумав при этом, что по ее стопам она идти все равно не собирается.
Завтра вечером Константин улетает в Пермь на конференцию, у него получасовой доклад. По мнению столичной профессуры, это костяк, основа будущей докторской диссертации. Евгения очень гордится мужем, но предстоящие четыре дня разлуки ее не радуют. Поэтому сегодняшняя ночь должна быть сказочной, фантастической. Должна запомниться, чтобы в городе ее детства и юности глаз молодого хирурга не прилипал ко всяким интриганкам. Уж она постарается…
Евгения не торопилась: пусть «Ромео» в предвкушении блаженства слегка истомится под одеялом, пусть в его голове родятся фантазии… И вот когда Костик будет готов, когда начнет «бить копытом», она появится, словно нимфа… Она выплывет, впорхнет…
Женя уже собиралась потянуться за полотенцем, как в ванной погас свет. Темно стало во всей квартире, она поняла это по отсутствию света под дверью.
— Костик, это ты выключил? — громко спрсила она. Ответа не последовало. — Костик, в чем дело? Ты решил пошутить? Меня разыграть? Включи немедленно, не пугай меня!
Нащупав полотенце, она встала во весь рост, но в следующую секунду — вновь присела. От страха. Комната осветилась ярким неоновым светом. Таким ярким, словно врубили в сеть тысячи неоновых ламп, — свет пробивался под дверь и освещал ванную практически так же, как светильник, в ней висящий. Даже намного ярче.
Девушку обуял ужас. Она буквально выпрыгнула из ванны, поскользнулась на кафельном полу и упала, больно ударившись копчиком.
— Костя, что с тобой? Что происходит, Костя?
В этот момент в комнате начал нарастать неприятный звук, словно ударник на концерте дрожащей палочкой касался «тарелок», — нарастал истошный, противный звон кастаньет. Своеобразное тремоло [1] на кастаньетах. Становилось все страшней. У Жени складывалось впечатление, что в комнату влетела шаровая молния, вырубила электричество и плавает там под потолком, шевеля тенями.
Или вообще — инопланетяне пожаловали с визитом. Заберут сейчас ее Костика с собой, вот будет кадр!
Когда она, наспех обтеревшись и накинув махровый халат, выскочила из ванной, свет вспыхнул по всей квартире. Первое, что ей бросилось в глаза, — постель, в которой полчаса назад лежал и мурлыкал в предвкушении секса Константин, была аккуратно застелена. Мужа она нашла в прихожей у зеркала: сильно покрасневший, с немного ошалевшими, бегающими туда-сюда глазами, он застегивал на груди новую, недавно купленную в бутике сорочку. Туфли были уже на нем, матово поблескивали, начищенные бесцветным кремом. Между туфель стоял сложенный ноутбук. «Когда он все успел?» — пронеслось в голове Евгении.
— Я должен лететь в Пермь сейчас, — коротко сообщил он, поглядывая на кухню. — Иначе не успею подготовиться.
— Что за фокусы, Кость?! — чуть не заплакала супруга. — Сейчас полночь, Костя, ты с ума сошел!
— Я должен, понимаешь? Это даже не обсуждается. Меня завтра ночью будут ждать на железнодорожном полотне за гаражами… еще двое. Даже не ночью, а утром, ранним утром. Необходимо успеть.
Она отодвинула мужа от зеркала, схватив его за ремень влажными руками, удивившись какому-то неестественному выражению его голубых глаз. В них не было того блеска, который присутствовал раньше.
— Какие гаражи, какое полотно, черт возьми?! Что произошло сейчас здесь? Пока я принимала ванну! Признавайся! Кто вырубал свет во всей квартире?
— Не понимаю, о чем ты. — Стараясь не смотреть жене в глаза, он с силой отодвинул ее в сторону, схватил с вешалки пиджак. Когда за Константином захлопнулась дверь, Евгения опустилась на банкетку и начала всхлипывать. Ее губы скривились, как в детстве, когда в пермском дворе у нее кто-нибудь отбирал новую куклу.
1
Тремоло (итал. tremolo, букв. — дрожащий) — приём игры на струнных клавишных и других музыкальных инструментах: многократное быстрое повторение одного звука либо быстрое чередование двух несоседних звуков, двух созвучий (интервалов, аккордов), отдельного звука и созвучия. Пример тремолирования: вместо того, чтобы играть 1/2, можно сыграть 8 по 1/16. Чаще всего встречается при игре на гитаре. Существует также термин-наречие тремоландо (итал. tremolando) —«производя тремоло».
Август как предчувствие
— Девушка, будьте добры, гелевую авторучку, пожалуйста, на минутку, только курсовую подписать. Представляете, подписать как раз забыл… Я тут же отдам, даю честное слово.
Юное безусое лицо в окне киоска вызывало доверие, располагало. Тонкие пальцы нервно барабанили по стеклу. Девушка, которой меньше тридцати дать было невозможно, тем не менее насторожилась:
— Так купи, парень! Всего-ничего, червонец… Какие наши годы! Пригодится в учебе-то! — и, как бы про себя, заметила: — Надо же, такой молодой, и уже курсовую пишет!
— Зачем? Есть у меня авторучка, — недоуменно протянул «студент». — Я на пару минут всего прошу-то!
— А где ж курсовая-то? — киоскерша придирчиво оглядывала парня с ног до головы. — Ни дипломата, ни портфеля, ни сумки… Из-за пазухи, что ли, достанешь?
— Вам что, жалко, да? — взмолился парень, явно теряя терпение. — Вот уж никогда бы не подумал.
— Ладно уж, подписывай свою курсовую, — словно устыдившись своего недоверия, сдалась киоскерша и протянула ему авторучку. — Так уж и быть.
Паренек быстро перебежал через дорогу и нырнул в проходной двор. Через минуту он стоял в телефонной будке и трясущимися пальцами старательно разворачивал бумажный пакетик. Вскоре из пакетика на заранее приготовленный листок бумаги просыпался белый порошок. Вынув из кармана только что купленную ручку, паренек быстро раскрутил ее. Стержень выбросил в урну, а стеклянную трубочку вставил себе в ноздрю. Аккуратно «всосав» в себя порошок, он какое-то время стоял с закрытыми глазами, потом не спеша вышел из будки и побрел в сторону шумного проспекта. Ненужная стеклянная трубка покатилась по асфальту.
Еще через пару минут парень полулежал с закрытыми глазами на скамейке, на подрагивающих губах гарцевала чуть заметная улыбка. Он не заметил, как рядом с ним опустился средних лет мужчина в сером плаще, с седеющими висками.
— Что, опять на подсосе? — поинтересовался он у паренька. — Не слишком часто в последнее время? И где только деньги тыришь!
— Ты что ль, подкатил, попс, блин? — медленно, нараспев протянул парень, открывая глаза. — Тихонько причалил, как крыса. Шел бы мимо, нет, надо обязательно кайф обломать! У меня каникулы, неужели не понятно! Я в вашу с матерью пургу не встреваю, так и вы оставьте меня в покое. Сам уплывешь или мне вставать придется?
— Ты бы мать пожалел, Савел! Если на меня и себя наплевать, — озираясь по сторонам, чтобы никто не слышал, начал выговаривать мужчина. — Где опять деньги свистнул? У нее наверняка!
— Ну, понеслась бодяга! — парень медленно поднялся и побрел вдоль аллеи. Повернулся, крикнул издалека: — Ночевать не приду, попс… Из-за тебя, так маман и передай. Это чтоб не искали понапрасну.
Отец какое-то время смотрел ему вслед, потом достал из кармана пустую пачку «Мальборо», скомкал ее и начал вертеть в руках. Глаза его при этом блестели.
Запыленная листва тополей почти не шевелилась. Он часто стал замечать в последние дни эти паузы без ветра, ему почему-то становилось в такие минуты не по себе. Странный в этом году выдался август, словно что-то должно случиться в ближайшее время. Не только в природе, но и в отдельно взятой человеческой жизни…
Звали мужчину Аркадий Изместьев. В тысячный раз он задавал себе вопрос, когда мог «проворонить» сына. Два года назад их с женой, Ольгой, словно обухом по голове саданула новость: их пятнадцатилетний Савелий — законченный наркоман. Лечение в престижных клиниках, в которые то он, то Ольга пристраивали парня, сколько-нибудь ощутимого результата не приносило. Савелий потом держался не больше месяца. И — срывался, словно демонстрируя родителям, насколько ничтожны их попытки что-либо изменить.
Не «садить» же на «заместительную терапию» [2] такого молодого! Хотя, что скрывать, данный вопрос не раз и не два поднимался в разговорах врачей и родителей. Доктора при этом всегда занимали резко отрицательную позицию.
Аркадий перестал ходить на родительские собрания, взвалив это на хрупкие плечи супруги. Звонки из милиции, вызовы токсикологической бригады, поиски по притонам, — сколько всего случилось за это время, невозможно себе представить. В конце бесконечного туннеля света не просматривалось. Деньги в семье Изместьевых, если они и были какие-то, перестали водиться окончательно.
2
Терапия наркомании с использованием малых доз других, более мягких, чем героин, наркотиков (например, метадона).
Гамбургер в пилотке
— Одевайся, дорогуша, — привычно стянув перчатки, врач бросила их в тазик и подошла к умывальнику. — Ох, бабоньки. Глаз да глаз за вами нужен. Наставляю вас на путь истинный, наставляю, а все без толку!
— Это вы о чем, Генриетта Титовна? — поинтересовалась Ольга, надевая колготки. — Что-то не пойму никак.
— Да все о том же. — Вытерев руки махровым полотенцем, доктор уселась за стол и начала заполнять амбулаторную карту.
«Курица подбитой лапой, наверное, написала бы намного красивее», — подумала Ольга, наблюдая за врачихой из-за ширмы. Как большинство женщин, визиты к гинекологу она не любила. Лежа в кресле, всегда краснела, словно ее при этом снимали на видео. Окончательно справившись со смущением, сейчас она вышла из-за ширмы и присела на кушетку.
— Зиночка, — обратилась врачиха к медсестре, — погуляй минут пять, нам поболтать надобно. Да чтоб через пять минут, как штык, была здесь! Народу — полный коридор!