Призрачно все...
Шрифт:
— Ты почему сыном не занимаешься? Откуда у него такие деньги на ширево, в курсе? Знаешь его источник доходов?
— Из дому тащит, — рассеянно заметил Аркадий. — Вот и весь источник, отец с матерью скоро без штанов останутся…
— Да?! — чуть не крикнул Ворзонин. В его голосе Аркадий уловил смесь насмешки и удивления. — А по мнению профессора Тавиноса, у него в неделю уходит минимум пятьсот баксов на наркоту. Вы витаете в облаках, коллега!
Аркадий словно наткнулся на
— За такие слова можно и ответить!
— Ты хорохориться потом будешь, — прежним насмешливым тоном ответил Павел, — сперва признай, что сыном не интересуешься, тебе по барабану его проблемы… Ты сейчас не столько удивлен, сколько раздражен тем, что я вмешиваюсь не в свое дело, так? Я не могу смотреть, как ты взвалил все на Ольгу: она не двужильная. У нее тоже самолюбие имеется. А ты — тряпка поросячья!
— Тоже мне, защитник униженных и оскорбленных, — процедил Аркадий. — Где вы только спелись, соловушки?
— Ладно, давай обратно. — Взяв под локоть Аркадия, Павел повернул к ресторану. — Вижу, кроме уязвленного самолюбия, у тебя сейчас ничего не задействовано, забудем и разотрем. И не вздумай на Ольге вымещать!
— Да пошел ты. — Изместьев зло отдернул руку, нырнул по тропинке в кусты. Оттуда до Павла донеслось: — Не нуждаюсь я в твоих советах. Не лезь не в свое дело, понял? А с женой я сам разберусь, без твоей протекции.
— Я же говорил: кроме самолюбия — ничего…
В ответ до него донесся лишь шорох удаляющихся шагов.
На мраморных ступеньках ресторана Павла поджидал юбиляр с расстегнутым воротником рубашки и ослабленным галстуком.
Потеребив усы, Ворзонин поинтересовался:
— Если мне не изменяет память, кто-то хотел идти к гостям.
— Тебе она не изменяет, — блекло отреагировал побледневший Кедрач. — Мне что-то… непоздоровилось. Похоже, лишнего хлебнул.
— Сердце не болит? Голова не кружится? — Ворзонин профессионально схватил запястье одноклассника и взглянул на часы.
— Нет, уже легче, — успокоил его юбиляр. — Такое у меня и раньше случалось. Не беспокойся.
Отпустив его руку, Павел хотел уже идти за стол, но вдруг задержался, положил ладонь на плечо одноклассника:
— Ну, что, сценарий готов?
— Да, пожалуй, — кивнул Кедрач. — Завтра принесу.
Чайник браги
Как корабли возвращаются в гавань, самолеты — на аэродром, так и бригады «скорой помощи» — на родную подстанцию. После нескольких тяжелых вызовов, когда больные развезены по клиникам, можно расслабиться, потравить анекдоты, в том числе и сальные…
На самом въезде в город, перед постом ГИБДД, «газель» с красным крестом на борту уперлась в пробку. Тут же заморосил дождь. Пахомыч, водитель, включив дворники, в сердцах ударил по рулю:
— Вот не могут у нас без накладок! Не могут! Что за канитель опять? Кому в задницу кран вставили?
Медсестра Леночка, колдуя над своим мобильником, откликнулась тотчас:
— Ты прям как вчера родился, дядь Паш… Не бери близко к сердцу, береги нервную систему. Она тебе еще пригодится.
— У тебя она, конечно, в полном ажуре, — огрызнулся водитель. — Всем хахалям своим позвонила или остался кто? Не охваченный твоим… гм… роумингом?
— А вдруг действительно авария? — предположил фельдшер Олег, переворачивая страницу потрепанного детектива. — Или, не дай бог, катастрофа! Темнеет рано, в сумерках всякое случиться может.
Изместьев в полемике не принимал участия, глядя на стекающие по стеклу дождевые капли. Своими проблемами он делиться не привык.
Ему скоро сорок, а он все носится по городу, как подмастерье. Хотелось бы остепениться. Годам к тридцати пяти понял, что его дело — хирургическая косметология. Была мысль в свое время — подавать на хирургический поток. Сейчас бы проспециализировался без проблем, но он — терапевт. Здесь специализации другие. Никуда от этого не деться. Поле деятельности отфлажковано, не выпрыгнешь.
Однокурсники давно в клиниках, диссертации пишут… А он словно не повзрослеет никак. Суетится, суетится.
Предаваться ностальгии помешал звонок сотового.
— Аркаш, вы сейчас должны быть неподалеку от парка Горького, — прошепелявила в трубку Натали, диспетчер подстанции. — Я правильно вас там вычислила?
— Сразу видно, с математикой у тебя было все о'кей. Мы в пробке вообще-то, — уточнил он. — Но парк нам по пути будет. Так что продолжай, Лобачевская ты наша.
— Кома там диабетическая, — без предисловий выпалила Натали. — Вы ближе всех, поэтому загляни обязательно. Кома — твоя! Записал, док?
— Гм, записать-то записал. А что я за это буду иметь? — поинтересовался Аркадий, уловив, что в салоне стоит полная тишина: все прислушиваются к его разговору. Еще бы: конец дежурства все-таки. И подцепить «под занавес» тяжелого больного никому не улыбалось.
— Как всегда, — вздохнула трубка, — чайник браги и пирожок.
— Умеешь ты обрадовать. Лады.
Оглядевшись, он понял, что пробка давно позади, а парк культуры будет минут через пять. И энтузиазма туда заезжать у его бригады не предвидится. Но — работа есть работа.