Призрачно всё
Шрифт:
Ну и закрутил. Воистину, мастер словесного жанра. Ему бы самому романы писать.
— Пока — с трудом, еще не совсем освоился. К тому же, и здесь покой нам только снится, — я кивнул на дверь кухни, подразумевая неумолкающий компрессор.
— Временное явление, — понял меня Кеша, — и, можно сказать, отрадное. В иное время здесь от тишины свихнуться можно.
— Сплошные крайности.
— Что поделать, мир наш далек от совершенства. Не поделишься ли сюжетиком?
— Увы. Пока не закончу — табу для всех и для меня тоже, — улыбнулся. — Не имею привычки писать по плану. Сплошной экспромт. Так интереснее, не я веду героя проторенной тропинкой, а он заманивает меня в неизведанные чащи. Моя задача — следовать за ним и иногда, в крайнем случае, протягивать руку, дабы помочь выкарабкаться из совсем безнадежной ситуации.
Присутствие толстяка действовало заразительно. Неосознанно, в разговоре с ним я тоже впадал в словоблудие из заковыристых, мудреных и часто лишенных смысла, фраз. Подстраиваясь под собеседника, заболевал словесной диареей.
— Вы здесь давно живете? — спросил, чтобы перевести разговор в рациональное русло.
— Славик, ты меня обижаешь и разочаровываешь. Мы даже на брудершафт пили.
Таких интимных подробностей я не помнил, но все-таки извинился.
— Прости, Кеша, никак не привыкну. Ты намного старше.
— Иногда годы ничего не значат, и разница в возрасте нивелируется. У меня есть родной брат, он на пять лет старше. В детстве это казалось настолько большой разницей, пропастью, которую не преодолеть. А сейчас, когда большая часть жизни, увы, осталась позади, мы с ним — ровесники. Оба пожилые, измученные существованием, и никому не нужные. Жизнь нас выбросила на помойку, как мы выбрасываем износившиеся вещи.
Он сделал артистическую паузу, ожидая возражений, но я ничего не сказал. Допил из стакана сок и налил еще.
— А по поводу вопроса. Не могу сказать, давно, недавно… Я здесь с самого начала. От истоков. Когда здесь был лишь заросший сорняками пустырь, я уже был здесь. Я нанимал архитектора, я договаривался с подрядчиками. Неделями жил в строительном вагончике, наблюдая, чтобы все шло по плану, чтобы не нарушался график, и рабочие чего-нибудь не напортачили. За ними глаз да глаз нужен.
— Кеша, а, правда, что дом полностью повторяет планировку старого особняка?
— Толстячок задумался, наверное, думал приврать, чтобы набить себе цену, но потом решил сказать правду.
— Хотелось бы, и Наталья Владимировна на этом настаивала. Но, к сожалению, план дома обнаружить не удалось, хоть и перерыли все архивы. Более-менее достоверно удалось восстановить только первый этаж, да и то без внутренней планировки. В основном, благодаря тому, что нашли остатки фундамента. Так что, единственное, в чем можно не сомневаться — дом находится на том же месте, где стоял в старые времена.
— А подвал — старый, или заново выкапывали? — спросил то, что интересовало больше всего.
Взгляд толстячка снова стал подозрительным. Но я сохранял выражение беззаботности.
— Какую-то часть удалось восстановить, но — небольшую. Постройка тут была основательная. Не исключено, что подвал имел несколько уровней. Говорят, у предка Натальи Владимировны имелись знатные винные погреба. Вот бы добраться до них…
Он плеснул себе коньяк, пригубил бокал, и надолго умолк, окунувшись в мир грез и фантазий.
Звонок мобильника и стук в дверь раздались одновременно. Я ожидал и того, и другого, только не сразу, а хоть в какой-то последовательности. Получилось из разряда: что такое западло и как с ним бороться? Я схватился за телефон, посмотрел на дисплей, конечно же, Наталка, и, не отвечая, побежал к двери. Она была незапертая, но стучавший, точнее, стучавшая, проявляла деликатность и не спешила без спроса врываться в жилье.
Женщина-вамп, одним словом.
Ассоциация с вампирами мелькнула и зацепилась за какую-то извилину. А вдруг и вправду? Судя по преданиям, вампир без разрешения хозяина не может войти в дом. Мысленно посмеялся над собой, указал Томе на кресло, кивнул на телефон, мол, важный деловой звонок, и скрылся в ванной.
Интуиция подсказала Наталке, что со мной что-то не так. Или по голосу угадала, или рентгеном сквозь аппарат просветила. Разве женщин поймешь? Природа наделила их особыми возможностями, которые, мужчинам, и не снились. Знакомый рассказывал, что его жена, по одной услышанной в трубке фразе, может, с точностью до пятидесяти грамм угадать количество выпитого. И не врал, наверное.
— Славик, ты в порядке?
— Да. Почему спрашиваешь?
— Какой-то ты не такой, как всегда.
С чего она взяла? Я старался, чтобы голос звучал обычно и, вроде-бы, получалось.
— День трудный был, — начал оправдываться. — И ночью плохо спал.
— Бедненький мальчик, — посочувствовала Наталка, но уверенности, что она приняла услышанное за чистую монету, не было.
Я разволновался еще больше, в результате разговор получился скомканный, напряженный. Когда он закончился, я одновременно ощутил облегчение и досаду. Как-то нелепо получилось. Глупо, несвоевременно. Не могла позвонить на пять минут раньше?
Наталка сообщила, что приедет в субботу утром. Впрочем, это все, что она сообщила. Дальше пожелала спокойной ночи и хорошего отдыха. Вроде бы все нормально, но, или я стал мнительным, или пожелание прозвучало двусмысленно?
В некой мере я счел себя незаслуженно обиженным. Не пойман не вор, гласит молва. К тому же, существует такое понятие, как презумпция невиновности.
Отгоняя ненужные мысли, сполоснул лицо холодной водой, почистил зубы, ведь меня ожидает дама, и решительно отодвинул недавнее прошлое на положенное ему место.
— Неприятности?
Сговорились, что ли?
Тома удобно расположилась в кресле, закинув ногу на ногу, от чего полы халата разошлись, открывая соблазнительные коленки. Великолепные коленки, произведение искусств, а не коленки. Глаз не оторвать.
— Да так, по работе, — ответил, словно оправдывался.
— Издатели замучили?
Какие издатели, что за бред? Ах, да. Вспомнил, что по легенде я — писатель, но в дебри лжи углубляться не хотелось.
— Одним писательством не проживешь. Только у маститых получается. Остальным приходится еще и зарабатывать на хлеб насущный.