Призрачно всё
Шрифт:
Снова подкрался к двери, снова прислушался. Кажется, никого, все тихо. Защелка замка клацнула, но я понадеялся, что резкий звук был подобен раскату грома лишь для меня, и тихонько, чтобы не скрипнула, приотворил дверь. В коридоре — полумрак. Тусклые светильники едва рассеивали темноту, но их бледного света было достаточно, чтобы добраться до лестницы и спуститься по ней не сломав шею. В гостиной горела всего одна лампочка, и по коридору до бара пробирался наощупь. Включить фонарик не решился, вдруг у кого-то бессонница.
Как не старался, дверь заскрипела. Я содрогнулся и поспешил закрыть ее. В баре — хоть глаз выколи, без света не обойтись. Фонарик маленький, почти игрушечный, луч от него тонкий, но яркий, разрезал тьму, словно нож масло.
Пока я добирался до кухни, не единожды посещала мысль, вернуться и досмотреть прерванный сон. А еще лучше — отыскать Тому и заняться с ней более приятным делом, нежели блуждать темными коридорами уснувшего дома, и разгонять невидимых, но ощутимых призраков ночи. Но ключи висели на прежнем месте, никто их не убрал и не спрятал, лишив меня последней возможности отказаться от безумной затеи.
Ночь — прохладная, воздух — свежий и бодрящий. Я не пожалел, что натянул курточку, в подвале по любому должно быть сыро и холодно. Легкий ветерок, освежил вспотевшее от недавнего напряжения тело, листья на деревьях перешептывались между собой, и их тихий говор казался мне родным и приятным. Немного постоял, прислушиваясь, пока сердце перестало колотиться и вошло в нормальный ритм. Поднял голову, осмотрел фасад здания. Окна зияли чернотой, словно пустые глазницы. Но это не пугало, наоборот, успокаивало. Лишние свидетели мне ни к чему.
Тенью вдоль стены, стараясь слиться с ней, проскользнул к входу в цокольный этаж. Вспомнил, громадный замок, висевший днем, наощупь подобрал самый большой ключ. Но он не понадобился. Замка на месте не оказалось, дверь легко отворилась, едва я к ней прикоснулся.
Странная беспечность. Может, не один я пожертвовал сном в эту ночь? Вполне возможно. Темнота не только друг молодежи, а и любимое время суток для кладоискателей, некрофилов, а также для всякой нечисти.
Последнюю мысль я отогнал, чтобы лишний раз не взвинчивать и так напряженные до предела нервы.
Паранойя или кто-то действительно крался за мной? Я замер. Услышал шорох и, вроде бы, писк.
Крысы?
Я не знал, должно это меня успокоить или испугать? Крысы — жуткие твари. Много о них читал, но вживую сталкиваться пока не приходилось. Так и не придя к окончательному выводу, решил не отвлекаться.
Направил свет под ноги, чтобы он был меньше заметен, и осторожно, уже отдавая себе отчет в том, что я здесь не один, начал спускаться по крутым ступенькам. Лестница заканчивалась аркой, за которой, собственно, и начинался подвал. Я выключил фонарик, чернота поглотила меня. Как ни напрягал зрения, ничего впереди не увидел. Зато сзади раздался отчетливый шум и уже вполне человеческий вскрик.
Сердце застыло, душа мгновенно и без спросу скатилась в пятку. Я замер, и некоторое время не мог пошевелиться. Шум повторился. Громкое сопение, а за ним тихий, дрожащий от страха, голос:
— Славик, ты где?
Я резко обернулся, включил фонарик. Луч высветил женскую фигуру в белом одеянии. В ночнушке что ли? Или снова призрак? Нет не призрак, хотя, кто его знает, что лучше?
— Тома, что ты здесь делаешь?
— За тобой иду. А ты, что делаешь?
Вопрос меня озадачил. Если она сумела оправдать свое любопытство, мне объяснить подозрительное, с ее точки зрения, поведение сложнее.
— Призраков выслеживаю, — ляпнул первое, что пришло в голову. — Повадился ночью в комнату приходить, а сегодня даже в дверь скребся. Решил разыскать.
— Славик, это я стучала…
— Нет, тебя я бы сразу узнал. Он бестелесный такой, весь прозрачный. Я за ним всю дорогу шел. Вот, в подвал улизнул, наверное, живет там…
— Славик, а он мужчина или женщина?
— Стал бы я за мужчиной гоняться.
Страх, сковавший при ее вскрике, разжал ледяные объятия, наступила соответствующая реакция, и меня понесло, как пресловутого Остапа.
— Славик, может, вернемся? Зачем тебе призрак, ведь у тебя есть я, живая.
Неужели поверила? Правда, со страху и не в такое поверить можно.
— Давай еще немножко пройдемся. Только — тихонько, — предупредил я.
Теперь я не имел права бояться. А если будет страшно, то нельзя показывать, рядом женщина. Выплескивать эмоции — их удел, задача мужчины, стиснув зубы, контролировать чувства, дабы невзначай не вырвались и не поставили в смешное положение.
Тома послушалась и молча последовала за мной, вцепившись в мою руку, словно в спасательный круг.
Мы находились в просторном помещении, выложенном из красного кирпича со сводчатым потолком. Свободным в нем оставался лишь широкий проход, ведущий от входа, по бокам — ниши с ящиками, бочками, еще чем то. Шагов через двадцать зашли в тупик, точнее уперлись в огромный, до потолка, стеллаж, плотно заставленный банками с консервацией.
Неужели, фиаско? Можно с чистой совестью возвращаться? Только я знал, что должен быть еще ход, возможно, замаскированный, скрытый от посторонних глаз. Не зря же здесь что-то долбили, а следов разрушенной кладки, да и, вообще, каких-либо следов мы не нашли. Так не бывает.
Луч от фонарика рассеянно блуждал по помещению, высвечивая, что угодно, только не то, что я ожидал увидеть. Я уже готов был смириться с неудачей, когда неожиданно, скорее ощутил, чем увидел какое-то несоответствие. Нечто вносило дисгармонию в упорядоченное расположение предметов. Уже медленно я повел луч по кругу, внимательно, до боли в глазах, всматриваясь в каждую открывающуюся деталь, и таки обнаружил, что меня насторожило.
Одна из бочек, стоящих вдоль стены, выпадала из общего ряда, она заметно выпирала наружу, словно ее выдвинули и забыли поставить обратно. В луч попали осколки кирпича, а внизу, за бочкой, зияло вырубленное в полу отверстие с неровными краями. Поверх него, упираясь в один из краев, торчала верхушка деревянной садовой лестницы.