Призрачно всё
Шрифт:
— Солнышко, мне нужно много о чем тебе рассказать и кое о чем попросить… — развязным тоном довольного жизнью и уверенного в себе человека, молвил в трубку, едва в ней раздалось традиционное «алло».
— Славик, я рада за тебя! Мне Игорь Владимирович все рассказал.
— Осталось лишь несколько нерешенных вопросов.
— Каких?
— Мне нужно связаться с клиентом…
— Не проблема, — успокоила секретарша, — он оставил координаты. Хочешь, я ему позвоню?
— Сделай милость, Солнышко. Но мне бы хотелось тоже получить
— Есть на чем записать?
Я достал из барсетки блокнот и ручку.
— Ты чем занимаешься? — спросил, когда закончили с формальностями.
— В отличие от некоторых бездельников — работаю.
— И ни минутки свободного времени?
— Увы… — мне послышалась грусть, не исключаю, что — наигранная.
— А ведь я твой должник, Солнышко…
Снова накатила волна стыда за минувшую пятницу.
— Славик, все нормально. Я вечером перезвоню. Цем-цем-цем… — и короткие гудки.
После ее «цем-цем» настроение снова улучшилось. Я залпом допил пиво и заказал еще.
Несколько раз я набирал номер Влада, но автоответчик равнодушным голосом сообщал, что абонент недоступен и советовал повторить попытку позже. Я следовал его инструкции, пока не надоело.
Было уже около шести, но обещанного Наталкой звонка я так и не дождался.
От нечего делать, развалился на диване и стал щелкать каналы, но ничего интересного в безмозглом ящике не отыскал. Когда и это надоело, заварил кофе, вышел на балкон. Свобода, которой я радовался еще несколько часов назад, начинала утомлять. Я не знал, что с ней делать.
Вечер был тихий, приятный. Внизу во дворе резвились дети, однако их крики не нарушали гармонии угасающего дня, естественно сливались с голосом природы, который хоть и с трудом, но пробивался сквозь плотную оболочку цивилизации. Прислушавшись, можно было различить лягушечий хор, доносившийся с речки, лай собак в частном секторе, беззаботный галдеж выделывающих замысловатые пируэты неугомонных стрижей. Солнце уже спряталось за видневшейся на окраине высоткой. Розовый закат потускнел, небо, утратив дневную свежесть, все плотнее укутывалось в серое одеяло.
Я любил свой балкон, мог часами смотреть на небо, прислушиваться. Ощущение оторванности от мира вносило в душу покой и умиротворение. Только сегодня блаженное и столь любимое чувство не спешило усладить душу. Слишком напряженным и насыщенным выдался уходящий в небытие день.
Взвыла на автомобильной стоянке сирена сигнализации. Вечерний покой окончательно нарушился, его жирной чертой перечеркнуло грубое вторжение извне.
В комнате по-прежнему надрывался телевизор, причудливые тени от экрана бегали по стенам. Я приглушил звук, закрыл балконную дверь, задернул штору и отправился на кухню.
Хотелось чего-то выпить, но ничего не было. На душе поселились грусть и пустота.
Квартира, всегда уютная и любимая, казалась чужой и неприветливой. Одиночество, о котором мечтал, вдруг
С тоской посмотрел на мобильник. Пропущенных вызовов не было, и звонить в ближайшее время он не собирался. Пальцы пробежались по клавиатуре, на маленьком мониторе высветилась телефонная книга…
В последний миг я вынудил себя отказаться от задуманного. Спрятал телефон в карман и выглянул в окно. На дворе уже стемнело, лишь возле соседнего подъезда сиротливо мигала доходящая лампочка.
Пойти, что ли напиться?
Я достал из бумажника несколько купюр, выключил телевизор и уже собрался выходить, когда услышал проворачивающийся в замке ключ.
У меня не было причин опасаться воров. Поживиться в моей малометражке нечем. Врагов тоже не имелось, хотя полностью быть уверенным невозможно.
Мысли метеором пронеслись в голове. И, тем не менее, паники не ощущалось.
Я по-прежнему стоял у двери, и словно зачарованный удавом кролик, наблюдал за тем, как поворачивается защелка замка. Только во взгляде моем было больше интереса, чем страха. В какой-то миг захотелось помочь неизвестному визитеру и распахнуть перед ним дверь, настолько неумелыми и мучительно долгими были его действия.
Наконец, замок щелкнул в последний раз, и дверь открылась. Мое изумление зашкалило выше нормы.
— Наталка?
— Привет! — она чмокнула меня в щечку, а я продолжал истуканом стоять посреди прихожей не в состоянии осознать происходящее и, тем более, поверить в него.
Девушка, между тем, по-хозяйски направилась в кухню, где водрузила на стол огромный пакет. По дороге она заглянула в зеркало, увидела так и не стертую надпись, довольно улыбнулась.
— Я не испугала тебя?
— Скорей удивила.
Наталка хмыкнула.
— И это все, что ты можешь мне сказать?
Господи, я не знал, что еще можно сказать. Логичней было ущипнуть себя за лодыжку и, как следствие, проснуться одному в пустой квартире. Вот только возвращаться в реальность не хотелось. Мне нравился сон, и я хотел, чтобы он продолжался.
— Я не вовремя? — показная бравада исчезла, голос Наталки сник.
— Ну что ты…
Я все еще не мог прийти в себя.
— Ты, как будто, не рад мне.
— Прости, Солнышко. Ты — настоящая? Ты мне не снишься?
— Потрогай, если не веришь.
Я воспользовался ее советом. Переступил порог кухни, уловил тонкий аромат духов. С опаской, вдруг видение исчезнет, протянул руку, дотронулся до мягких волос. Провел по ним ладонью, затем рука опустилась ниже, коснулась щеки, тепленькой, живой, настоящей.
Однако — не факт. Сны иногда бывают немыслимо яркими, красочными и более реальными, чем реальность.
Наталка закрыла глаза, замерла в ожидании, но даже во сне, если, конечно, это сон, на большее я не решился. Рука безвольно опустилась, лишь слегка задев шелковистую, почти невесомую ткань ее платья.