Призрачные дороги
Шрифт:
Вот я и добился наконец того, к чему стремился.
«Начинай радоваться, идиот», – мысленно обругал я себя и внезапно почувствовал дикую усталость, словно после хорошего кровопускания.
Хотя я никогда не шел на поводу у собственных слабостей, на этот раз решил плюнуть на все и провести остаток дня в обнимку с бутылкой. Порой вино открывает мир с неожиданной стороны, а это как раз то, в чем у меня неожиданно возникла большая нужда.
Но выпивка на этот раз только сделала хуже – после второго бокала мне показалось, что назойливый кровосос прав и нельзя отказываться от подарка судьбы. Возможно, удалось бы сохранить
Сукин сын, Игнас… Даже такую мелочь просчитал! Тоже мне, богиня любви…
Я отставил в сторону бокал, подошел к стене и содрал с нее шелковую тряпку.
Весь день прошел в бесплодных размышлениях. Попытка заняться полезным делом – придумать «силки» для незваных гостей – пошла прахом. Мысли постоянно сворачивали на другое: я просто физически ощущал напряженное ожидание девушки. Воздух внезапно превратился в патоку: стал вязким и заполнился чувственным сладким напряжением, словно я неожиданно попал под стеклянный колпак зимнего сада Фирита. В теплое, влажное, ароматное марево.
Поймав себя на том, что обрисовываю по десятому разу кривой овал на бумаге, я выругался, отбросил в сторону лист и решил сразу после ужина лечь спать – утро, оно мудренее. Не стоит принимать поспешных решений. На самом деле я его уже принял и просто хотел оттянуть момент, чтобы хоть как-то сохранить видимость самостоятельного выбора. Но и этого меня лишили.
Сон в ту ночь совершенно не шел, я лежал и вслушивался в ночные звуки. За стенами мела пурга. Она злобно билась снегом о стены и выла в печной трубе голосами тысячи демонов преисподней, пытаясь проникнуть в замок и заглушая все звуки в округе. Вот только шаги я все равно услышал. Услышал и на мгновение перестал дышать: не поверил, что девушка решилась на еще одну попытку!
Под пристальным взглядом Эрхена споткнулась на ровном месте, замерла и судорожно вздохнула. Прежде чем сделать последние шаги, девушка прикусила нижнюю губу и упрямо нахмурилась. Несмотря на нетерпеливое ожидание чуда, я не мог не усмехнуться: маленькая воительница и не подумала отказываться от своих «коварных» планов. Она просто сторожила момент, когда мы окажемся наедине. Как и я, как и я сам.
Смелость покинула девушку, когда она села на кровать. Соблазнительница из певуньи была хоть и отважная, но неумелая: не зная, что делать, девушка нерешительно дотронулась до моей щеки. Как тогда, в лесу. Как тогда, я поймал тонкие пальчики и осторожно поцеловал ладошку. А затем, с трудом сдержав желание, потянул девушку на себя и вынудил ее лечь рядом.
Эрхена послушно нырнула под одеяло, доверчиво прильнула мягкими губами к моему рту. К жесткой, безгубой пасти чудовища. Но это ее ничуть не смутило. А я наконец позволил себе то, о чем только утром не смел даже мечтать.
Это было прекрасно…
Гибкое нежное тело, тугие вишенки сосков, неловкость девичьих рук, не знающих толком, что делать. И этот сводящий с ума голос, со всхлипом выговаривающий: «Кегемара, кегемара». Я слушал его и тонул в собственном счастье. В жадном желании обладать любимой. Без остатка! И отдать себя. Целиком.
Я постарался не спешить, чтобы не испугать, не ранить в порыве страсти шипами и не причинить боли.
Но самым восхитительным оказалось проснуться и увидеть, что Эрхена по-прежнему рядом. Я осторожно пропустил сквозь пальцы золото ее мягких волос и разбудил, конечно. Девушка глубоко вздохнула, просыпаясь, попробовала было нырнуть с головою под одеяло, но тут же замерла и медленно повернулась ко мне. В карих глазах явственно проявились неуверенность и надежда.
Я усмехнулся, выпустил прядь и погладил Эрхену по щеке:
– Доброе утро.
А в ответ получил такой счастливый взгляд, что не удержался, перекатился и навис над девушкой, удерживая себя на локтях. Эрхена коротко охнула, но отстраниться не дала и жарко прошептала:
– Женге пирэ! Ман сенте! [11]
Даже не зная слов, ошибиться и не понять, о чем она просит, было невозможно. А отказать – тем более.
«Я постараюсь наверстать упущенное!» – мысленно пообещал сам себе, отстранился и принялся, лаская, изучать тело девушки. Уподобился музыканту, вызывающему прикосновениями самую восхитительную музыку на свете, которая состояла из страстных стонов Эрхены, ее затуманенного взгляда, порывистых движений, ответного отклика разгоряченного тела. И когда приблизилось восхитительное завершение, когда мы вместе должны были оказаться на небесах… почти над ухом раздался громкий писклявый голос:
11
Не уходи! Люби меня! (хогарск.)
– Дюс? Ихена?
Великий Ирия, за что ты меня так невзлюбил?!!
Едва справившись с рвавшимся рычанием, я повернул голову к виновнице утреннего разочарования:
– Морра, воспитанные девочки, прежде чем войти, всегда стучатся в дверь!
Малышка изумленно оглянулась – тут я мысленно застонал, вчера мы не вспомнили ни о двери, ни о занавеске! – убежала в свою комнату и уже оттуда громко возвестила:
– Тук-тук!
Чтоб всех этих детей, вместе взятых…
Я потянулся за штанами, надел их и обреченно сказал:
– Заходи.
Морра вихрем пронеслась через комнату, с разлета, словно маленькая обезьянка, запрыгнула мне на руки и уверенно заявила:
– Морра тоже тут спать!
Вот только этого для полного счастья и не хватало…
Я поставил шалунью на пол и еще строже сказал:
– Такие большие девочки, как ты, должны спать в своих кроватях!
За спиной раздался сдавленный смешок Эрхены, натолкнувший меня на мысль, что аргумент подобран не самый умный.
Подтверждая опасения, Морра громко засопела и хитро прищурилась:
– Ихена больсая! Морра маленькая! Ихена спать в кроватке, а Морра тут!
Крыть такой довод было нечем, пришлось поставить ультиматум.
– Или Морра в кроватке, или – в комнате Агаи, – объявил я и отправился в мыльню, раз уж провести время в собственное удовольствие не получилось.
Уже на пороге, обернувшись, увидел, как девушка выпросталась из-под одеяла, и не удержался, позвал:
– Эрхена, помоги мне… умыться.
Она, сообразив, что это будет за «помощь», покраснела до самых ключиц.