Призрачные дороги
Шрифт:
Поэтому я тоже решил пожить в собственное удовольствие: рядом с Эрхеной и Моррой, делая зарисовки ловушек. Не могу сказать, что преуспел в этом деле. Я додумался только до сетей, которые перегородили бы узкие улочки. Островерхие крыши тоже нуждались в защите. Из-за них Азала напоминала сказочный городок с лубочных картинок. Удержаться на крутых скатах могли только вампиры и птицы. Прими сирин человеческую ипостась, тут же кубарем скатились бы вниз. И это играло защитникам на руку.
Не знаю, по какой причине Андру сделал дома именно такими: из-за снежных зим или все-таки из-за крылатых
Пока сирин в птичьем обличье, они колдовать не могут. Конечно, и без колдовства это серьезный противник, способный ударом клюва покалечить или вовсе убить человека. Но маг… магов хватит сотни, чтобы разнести Азалу, не оставив камня на камне, так что главная наша задача – отправить в чертоги Мо как можно больше сирин. И сети лучше всего сделать магическими или даже – ядовитыми.
«Хороший враг – мертвый враг» – это правило я усвоил крепко, хватило одного урока, стоившего жизни Таните, этой своевольной и храброй гигантской кошке. А еще надо что-то придумать со своевременным оповещением о появлении врага. Это возможно только при хороших дозорах. Вот только обычные разъезды тут не помогут: даже самым быстрым лошадям не угнаться за птицами. И костры на сигнальных вышках тоже не годятся: птицы легко могут спрятаться за облаками. Нужно что-то другое… А вот что?
Я перевел взгляд на Эрхену. Она устроилась у меня в ногах на маленькой табуретке, и это здорово сбивало с мыслей. Особенно когда девушка касалась спиной моих ног. Не выдержав соблазна, я быстро наклонился, приобнял любимую за плечи и впился поцелуем в нежную шею. Эрхена тут же откликнулась – послушно подалась навстречу, вызвав острое желание немедленно затащить ее в постель. К сожалению, день лишь едва-едва перевалил за половину. А жаль. Мне не хватало ночей, которые теперь проходили самым приятным образом.
Я неохотно отодвинулся и подобрал листок с набросками ловушек. Увы, как бы ни хотелось запереться вдвоем с Эрхеной в самых дальних покоях и не выходить оттуда хотя бы месяц-другой, этого не получится. К сожалению.
Чтобы вспомнить, о чем я думал до поцелуя, пришлось сосредоточиться.
Дозоры… И что там у нас с дозорами? Пока ничего утешительного: границы полностью оголены. Ну если не считать голодной нежити. Спасибо тебе, Мо, что выпустил ее в этот мир.
Я глянул в окно, заметил на подоконнике нахохлившегося воробья, который ожидал послеобеденной подачки от Морры, и вздохнул: жаль, нельзя заставить пичуг шпионить за дурными собратьями.
Ближе к вечеру ко мне заглянул белобрысый вампир. Он принес весточку от Риса: аккуратно сложенный в треугольник листок бумаги, на котором изящным ровным, почти каллиграфическим подчерком вывели: «Дюс, мы прибыли на место. Комнаты, кухня и вино хорошие. Агаи чувствует себя неплохо, колдовать не пытается, только постоянно пишет и рисует. Когда все закончится, буду ждать появления княжеских пиявок или тебя самого».
Ну что же… чудесно. Вот только хорошее быстро заканчивается: следующая ночь вырвала меня из затянувшейся эйфории. Я уже засыпал, вдосталь насытившись страстью и отзывчивым девичьим телом, когда отчаянно закричала Морра. Я оказался рядом с ней в то же мгновение, готовый драться насмерть с неведомым монстром, но никого не нашел: в комнате было пусто. Девочка забилась под одеяло и свистела из-под него, словно раненая птица – тонко, высоко и отчаянно.
Я подхватил ее на руки:
– Морра, где болит?
Она в ответ крепко обвила мою шею, которая сразу стала мокрой – маленькая целительница едва не утопила меня в слезах. Оставить ее в таком состоянии было бы невозможно, и я забрал малышку в нашу кровать. Эрхена уже надела рубашку и – ну как же без этого! – неведомо откуда вытащила тонкий стилет.
– Не беспокойся, это всего лишь сон, – поспешил я успокоить девушку и передал ей Морру. Это получилось не сразу – она никак не желала меня отпускать. Пришлось пообещать, что скоро вернусь. Быстро натянув штаны и рубаху, я обошел все комнаты, проверил двери и окна: все было в порядке. Защитные контуры слабо отсвечивали замысловатыми узорами, надежно охраняя все входы и выходы. Значит, точно сон.
Нехорошо – плохое настроение и кошмары малышки пророчили серьезные неприятности.
Я вернулся к кровати, погладил Морру по взмокшим волосам и спросил:
– Что случилось? Чего испугалась?
Та скривила губы:
– Голит! Голит!!
Огонь, значит, приснился. Видно, ветер не за горами.
Вспомнив давнишний сон, я прислушался к собственным ощущениям и понял, что могу с точностью до дня предсказать, когда до земли дотянутся невидимые жаркие жгуты. Откуда-то я это знал.
У нас оставались в запасе ровно сутки. А еще я почувствовал, что в момент прихода солнечного ветра мне самому лучше держаться подальше от людей, да и от нелюдей тоже. Я стану опасным для всех!
Сторукий Мо… ну неужели шипов и гребня тебе было мало? Что на этот раз?!
– Кегемара? – Голос Эрхены был полон тревоги. Видно, девушка заметила, как изменилось мое лицо.
Я поцеловал ее в лоб:
– Все нормально. Не бойся. Просто время пришло. Надо завтра его светлость предупредить, чтобы к ночи увел этернус в убежище.
Эрхена некоторое время пытливо всматривалась в мое лицо, пытаясь понять, до конца ли я сказал ей правду, а затем сдалась – снова забралась под одеяло.
– Дюс! – тонко пискнула Морра, и мне пришлось оставить мысль провести остаток ночи в кресле за раздумьями и вином. Малышка и правда здорово испугалась, так что пришлось вернуться в кровать.
Стоило улечься, как Морра уверенно и категорично заявила:
– Морра тут спать всегда!
Я посмотрел на огорченную Эрхену и пообещал:
– Мы что-нибудь придумаем.
Глава 4
Холодный осенний сумрак уже окрасил прозрачные стекла окон в светло-лиловый цвет, но Айелет запретила разжигать светильники. Яркий свет отвлекал, не давал сосредоточиться на молитве, а жрице как никогда хотелось, чтобы богиня услышала ее. Услышала и простила.
– Небесная матерь, Великая Юсса, позволь с достоинством встретить грядущие испытания. На всякий час каждого дня наставляй и веди меня за волей своей… Храни разум мой от ошибок, а сердце – от искушения…