Призрачный страж
Шрифт:
— Дед, перестань. Побереги себя и не нервничай понапрасну.
Сбросив звонок, я продолжил чистить картошку, которую намеревался пожарить и съесть с солеными опятами.
Не прошло и пары минут, как снова зазвенел телефон. На этот раз это был Никита.
— Дружище, ну как ты?
— Голова болит, а так все хорошо, — голос у него был слабый.
— Ты вспомнил, что случилось?
— Смутно. Помню, как ты залез в нору, а меня сзади чем-то ударили. На этом — все. Больше ничего не помню. Валентин рассказал, как вы меня искали. Хорошо, что нашли.
— Мы бы не ушли без тебя.
— Как кто? Вязов.
Я так привык, что все к нему обращаются по фамилии, что даже имени не знал.
— Когда тебя выпишут?
— Сказали в понедельник. Отлежусь на выходных, пусть подлечат. Когда вернусь домой, надо будет отметить мой новый день рождения.
— Так и скажи, что нужен еще один законный повод, чтобы бухнуть, — усмехнулся я.
— Ты прав. Только пьяницы бухают без повода, — рассмеялся Никита.
— В понедельник начинаются соревнования, поэтому я не смогу присутствовать на твоем празднике.
— Я тебя подожду. Ты, главное, порви их там всех.
— Постараюсь, — улыбнулся я.
Когда картошка уже была почищена и помыта, в дверь постучали. Я открыл и увидел двух полицейских.
— Граф Родионов Константин Сергеевич? — спросил один из них, уставившись в документы.
— Да. Что-то случилось?
— Случилось. Мы можем пройти?
Мне не понравились их кислые рожи, поэтому я вышел на крыльцо и плотно закрыл за собой дверь.
— Нет, нельзя. Что вы хотели?
— К нам поступило заявление от князя Горина Павла Федоровича, в котором он утверждает, что вы в его доме разместили динамики и преследуете его.
— Что-что? Преследую его с помощью динамиков? — я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
Полицейские, видимо, тоже понимали всю абсурдность заявления, поэтому переглянулись и несмело продолжили:
— Если честно, то мы сами не можем понять, что князь имеет в виду. Сегодня мы были у него дома, но ничего не услышали. А он уверял, что кто-то с ним разговаривает. Притом говорит, что к этому вы причастны.
— Смешно. Неужели полиции больше заняться нечем, кроме как разбираться с голосами в голове пожилого человека?
Они снова переглянулись.
— Мы не можем отказать в приеме заявления. Тем более, от князя, — извиняющимся тоном проговорил полицейский.
— Понимаю. Но ничем помочь не могу. Никакие динамики я никуда не размещал. Еще вопросы есть? — в моем голосе послышались металлические нотки.
— Никак нет. Простите за беспокойство.
Они развернулись и почти бегом направились в сторону ворот. Я зашел домой и расплылся в улыбке. Сработало! Правда, радость прошла, когда я понял, что Горин действительно виноват в смерти отца. Осталось только выяснить подробности, но судя по тому, что он уже вызвал полицию, то надолго его не хватит. Ну что ж, я подожду. А когда он все расскажет, то последую совету цыганки.
На следующий день я был свободен, поэтому позвонил Ефиму Прохоровичу и договорился с ним о дополнительных занятиях. Весь день я снова упражнялся в создании призрачной брони, но результат был прежний. Зато преподаватель научил меня перекидывать меч из руки в руку. Раньше я этого делать не мог и когда отпускал меч, он тут же пропадал.
— Поздравляю. Это был еще один шаг к созданию арбалета, — Ефим Прохорович похлопал меня по плечу, когда мы вышли из академии.
— Спасибо. Насчет соревнований. Во сколько будем выезжать?
— Торжественное открытие соревнований будет только в обед, а сразу за ним начнется первый этап, поэтому я купил билеты на дирижабль на шесть утра. Встречаемся на крыльце академии.
— Хорошо. До встречи.
Вечером позвонила Даша и сказала, что они с Марией Ильиничной собираются завтра приехать. Я обещал, что проведу с ней время, и мы условились, что встречу их на вокзале. Хотел настоять на такси, но отказался от этой идеи, ведь прекрасно знал, как она любит ездить на поездах.
Поужинав вчерашней картошкой со столовскими котлетами, я забрался под одеяло с книгами, которые брал почитать у преподавателя по истории Разломов. Я о них и думать забыл, но при упражнении с фантомом нашел на дне чемодана.
В одной из книг говорилось, что на самом деле Разломы появились не триста лет назад, как все думают, а гораздо раньше. Сохранились летописи различных историков, которые описывают нечто подобное. Также на Урале в каком-то гроте исследователи обнаружили наскальную живопись, на которой было изображено что-то очень похожее на вход в Разлом. В конце книги автор задался вопросом: куда же пропали Разломы, ведь в Средние века о них не было ни слова? А, может, их все-таки можно закрыть, и древние люди знали, как это сделать?
Хм, мне тоже стало интересно, можно ли их закрыть. Ведь за триста лет ни один Разлом не пропал. Более того, ученые до сих пор не выяснили, как вообще они появляются.
Я вспомнил, как в детстве родители выписывали для меня научно-популярные журналы, в которых не раз рассказывалось о том, какие раритетные вещи находили охотники в Разломах. Это были вещи первых охотников, которые стояли на страже империи от этого зла. Правда, с годами зло превратилось в прибыльное дело.
Пролистав вторую книгу, я понял, что в ней то же самое, о чем говорил преподаватель. Получалось, что в академии существовала цензура, по которой рассказывалась только официальная версия истории Разломов и ни слова о том, что когда-то они уже были. Интересно, государство целенаправленно скрывает эту информацию или в первой книге ошибочные суждения?
Я решил не нагружать голову на ночь глядя и, убрав книги, позвонил Лизе. Та обрадовалась моему звонку, но сказала, что успела заснуть. Оказывается, увлекшись чтением, я не заметил, как наступила полночь. Пожелав девушке спокойной ночи и пообещав позвонить завтра, я выключил телефон и лег спать.
Мне снова приснилась прошлая жизнь. Это была мрачная влажная темница с тяжелым, спертым запахом. Я стоял у толстой решетки, за которой на деревянной кровати без матраса сидела совсем юная девушка. Она не спеша заплетала длинные волосы в тонкие косички и напевала заунывную мелодию. Я знал, что она не сможет долго сопротивляться. Нужно было только время. Конечно, можно было бы подвергнуть ее пыткам и заставить рассказать то, о чем могла знать только она, но я не хотел пока применять силу.