Призрачный свет
Шрифт:
Посидим в полутьме, вздохнула про себя Асана, зажигая осветительную палочку магией и пробираясь с ней к кровати по уже проторенной тропинке среди мусора и обломков.
Кровать находилась в чистой зоне. Рядом с ней даже вполне целое кресло стояло. Вот в него Асана и уселась, положив перед этим котомку на кровать, на люмийское покрывало, которое заменило ей одеяло и простынь.
— Крафф, выходи.
Малыш вышел, как-то съежившись, став еще меньше, чем когда туда залезал. А вот Веро заскребла когтями где-то на потолке, спрыгнула вниз, оказавшись между хозяйкой и краффом, распушилась,
— Ты с ума сошла, тащить в свой дом подобную мерзость?
— Веро, веди себя прилично, — спокойно попросила девушка, внезапно ощутив, что она безумно устала от всего. От долгой дороги на восток, в Паирату, а затем в столицу. От шумного города, где пришлось провести несколько дней. От бесконечных попыток скрывать часть своей магии.
Просто здесь, на чердаке, и именно сейчас она ощутила — теперь она дома. Это ее дом на восемь долгих лет, хотя на самом деле на пять, ведь последние три года обучения — это практика. Надо обустраиваться. Лагура защитит ее магию. Крафф защитит жилище. А самой Асане остаётся только учиться и получить диплом. Так велела бабушка. Нельзя ее подвести. Бабушка дала ей жизнь, когда спасла от страшной смерти, поделилась своей кровью, отдала свои знания.
— Это же самый мерзкий паразит! — вклинилось в ее мысли возмущенное дребезжание лагуры, — Он пьет кровь хозяина и совершенно к нему не привязан, как приличный домовой. И вдобавок, краффы совершенно не восприимчивы к магии, их даже убить нельзя никаким магическим способом!
— Веро, ты сама решила, что нам нужен домовой.
— Домовой! А не создание Неблагого!
А вот такого Асана не ожидала.
Неблагой считался темным богом. Жил он на Виарене в столь давние времена, что тогда только драконы и обитали в мире. И тогда же только-только появились люди. А Неблагой любил создавать разные создания из того, что было под рукой. Много натерпелась от него молодая ещё раса людей. Создания темного бога заполонили почти весь мир, а были то зубастые, крылатые, кровожадные чудовища. И Виарена, кстати, в те времена была чудесной зелёной планетой с несколькими глубокими морями.
А потом люди решили изгнать Неблагого. Многие тогда погибли. Единый материк раскололся от ярости бога, подземные воды хлынули через земные трещины и образовали океаны.
Драконы помогали людям в изгнании бога, и сообща они все преуспели в этом. Но что-то надломилось в драконах после этого. Их стало удручающе мало, и через несколько тысяч лет не осталось ни одного.
А деяния Неблагого до сих пор живут в генетической памяти всех существ как что-то мерзкое и опасное. Видно, крафф был как раз потомком одного из созданий Неблагого, раз Веро настолько сильно ругается.
А тот сидел под кроватью и сверкал золотыми глазищами то на лагуру, то на хозяйку. Действительно, зачем нужен такой слуга, как он? Кровь подавай, магии, в общем, ноль, от хозяина может избавиться легко. Сейчас хозяйка как передумает и выгонит его.
— Веро, каждый имеет право на жизнь. И ты это знаешь, — спокойно произнесла Асана, пристально глядя на кошку. У той поникли уши, прижались к голове. Лагура чуть виновато съежилась, но через миг взмахнула крыльями и грозно рявкнула краффу:
— Я слежу за тобой! — и взвилась вверх, под самый потолок, надо признать, такой высокий, что постоянно пребывал во тьме — даже светильника Асаны не хватало разогнать полумрак, и затерялась где-то там, в вышине.
— Крафф, у тебя имя есть? — миролюбиво спросила девушка, расплетая привычную косу. Волосы у нее были до талии, то есть не особо длинные. Домовой посидел на месте, под кроватью, качнулся взад-вперед, и решился. Вышел вперед и встал перед ней.
— Нет у меня имени. Можешь сама меня назвать, как удобно.
— Тогда будешь… — Асана задумалась. Имя домовому давали на всю жизнь, и дело это очень ответственное. И пусть крафф не совсем обычный домовой, и пока она мало знает про его вид, но имянаречение очень важное дело для любого существа.
— Степан. Коротко Пан, — решила она. Дядя Степ в ее далёком безрадостном детстве был почти единственным тёплым воспоминанием.
— Пан, — почти благоговейно прошептал домовой-крафф, стоя перед девушкой. Потом низко, до земли поклонился ей, и исчез. Асана чуть расчёску из рук не выронила. Домашние домовые никогда не исчезали на глазах, не могли. А вот когда человек взгляд отведет, тогда да. Пожалуй, надо научную работу по наблюдению за краффом в естественных условиях написать, со смехом подумала Асана. Может, и зачтут ее как дипломную выпускную.
А малыш-домовой тем временем принялся за уборку. Работал он хорошо. То тут, то там наблюдались небольшие смерчики, это Пан сметал пыль и грязь. Мебель тихонько поскрипывала — что-то чинилось само собой, что-то тихо исчезало, как не подлежащее восстановлению. Отмытый рисунок в витражном окне постепенно приобретал четкие очертания…
Асана же ушла в ванну, задумчиво глянув под потолок, туда, где затаилась Веро. Та никогда себя так не вела. Но и от новоявленного домового Асана зла и недоброжелательности не чувствовала.
Глава 2. Часть 2
***
Следующий учебный день радовал ещё больше. Асана понемногу знакомилась с однокурсниками, запоминала их имена.
Вообще, на первом курсе была не только их группа. Они как раз и были последними, кто поступил, так как группы автоматически формировались от начала поступления. Обычно поступало чуть больше сотни студентов. Это примерно четыре группы первокурсников по 25 человек. Иногда в последней группе было больше или меньше, как в группе йоль, состоявшей из 23 человек разных рас.
Преподаватели тоже оказались разными. И немного пугающими.
Например, колоритный Азель ив’Гай, расы темплов, настолько заразительно и интересно начитывал «Историю магии», что даже скучные даты казались чем-то особенным и запоминающимся. Выглядел он как человек, но рожки на голове придавали ему лукавый вид, особенно, когда он улыбался. И длинный мохнатый хвост обожал цепляться за все, что попадалось по дороге — стул, лавки, учебники, юбки студенток… Магистр Азель стыдливо прикрывал глаза рукой на подобных моментах, почти взаправду краснея и поминутно извиняясь. Похоже, хвост подчинялся только своим желаниям. Или все же нет?