Призрак Белой Дамы
Шрифт:
— Нет.
— Ты снова рассуждаешь как поверенный в делах, — сказала я, беззастенчиво прижимаясь к нему.
— Я прежде всего живой человек, а потом уже адвокат. И нет нужды объяснять поведение Клэра родовым заклятием, если не считать проклятием унаследованные титул и имя.
— А теперь ты рассуждаешь как левеллер.
— Я левеллер и горжусь этим. Взгляни на местных жителей. У них грубые нравы, они бедны и необразованны. Возможно, им приходится бороться, чтобы спасти от голодной смерти своих детей, но кто из них опустится до подлости Клэра, любой ценой пытавшегося сохранить такую нелепицу, как положение в обществе? Он не был даже честным злодеем. Его страшила нищета, он не мог отказаться ни от чего, что ему хотелось, в то время как эти женщины и мужчины отказывались от всего с достоинством и благопристойностью. «Когда Адам пахал, а Ева пряла…»
— «…кто был тогда господином?» Ты не рассказывал, что сталось с мистером Флитвудом?
— Твои вопросы образуют кольцо космической правды. Священник — как тебе сказать — уехал. Поспешно. Они видели его отъезд, но не стали ему мешать. Думаю, к этому часу он уж на пути за границу. Понимаешь, мало кто из деревенских знает правду.
— Я не уверена, что тоже знаю.
— Я надеялся, что тебе она никогда не понадобится.
— Так нельзя начинать нашу новую жизнь, тем более тебе хотелось бы, чтобы я походила на твою мать. Я так жду встречи с ней, Джонатан…
Он взглянул на меня и улыбнулся. Угрюмое выражение исчезло с его лица, он догадался, что я хочу ему сказать.
— Джонатан, ты собираешься жениться на мне или нет? Ты человек чести, ты не можешь отказаться.
— Вы слишком самоуверенны, мисс. Как вы смеете предлагать мне такое? Конечно, я женюсь на тебе, Люси, если ты ничего не имеешь против.
— Я совсем потеряла стыд. Ни сожаления, ни чувства пристойности. Нам следует обождать год…
— Нет, — возразил Джонатан. — Нам не надо ждать вообще. Неужели ты не догадывалась о правде? Тогда трудно найти более подходящее место и время. Нам следует покончить с этим прямо сегодня. Тогда мы сможем отправиться в путь. Возможно, тебе даже немного жалко этого бедного дьявола. Мне кажется, его обрекло на смерть не проклятие рода Клэров, а условности его класса и семьи. И я уверен, что из них двоих Флитвуд был большим негодяем.
— Почему же?
— Вспомни их судьбу. — Глаза Джонатана были устремлены на вздымающиеся к небу языки пламени. — Их трое, они молоды, счастливы, обеспечены. Он любил ее, и она отвечала ему взаимностью. Все, казалось бы, не предвещало дурного, и тут пришла катастрофа. Покойный мистер Флитвуд оказался дураком и подлецом, он избрал трусливый выход из положения, оставив своих детей на бесчестье. Старый барон запретил сыну встречаться с любимой женщиной. Как поступил бы любой сильный духом человек в подобном случае?
Правда стала доходить до меня.
— Но, конечно…
— Когда старый барон умер, — продолжал Джонатан, так же глядя перед собой, — Клэр узнал, что его обманули дважды. У него не было денег. Все его состояние, до цента, было промотано, а поместье заложено. Другой человек повел бы себя в этой ситуации достойно, жил бы по средствам, даже поискал бы себе уважаемое занятие. Но не Клэр. Семейная гордость и старые традиции подсказали ему единственно возможное решение уйти от нищеты — жениться на богатой женщине. Боже праведный, Люси, подобное отвратительное решение всегда принимали поколения нашего высшего общества! И Клэр отправился в Лондон на поиски богатой невесты. Не знаю, почему она пошла на это. Возможно, она узнала об этом позже, быть может, она подчинилась обстоятельствам. В любом случае, дело было сделано. Клэр рассказал тебе, почему выбор пал на тебя. Думаю, были и другие, не менее богатые женщины.
— Он надеялся на мою близкую смерть и относился ко мне с добротой и симпатией, пока в это верил.
— Твоя тетя, без сомнения, способствовала его надеждам. Она говорила ему то, что он хотел услышать. Представь его отчаяние, когда ты хорошела день ото дня! Даже твоя печально известная хромота, которая беспокоила тебя тогда, когда ты о ней вспоминала… Ну-ну, не поджимай губки, Люси. Много ли тебя беспокоила нога за последнее время? Поблагодари хотя бы за это Клэра.
Он попытался вызвать у меня улыбку, но я не могла улыбаться перед погребальным костром. Но одно казалось мне невероятным.
— Не могу поверить, что мистер Флитвуд знал обо всем этом с самого начала.
— Разве я не говорил тебе, что из них двоих он был главным негодяем. Клэр пошел на преступление из-за слабости, следуя своим прихотям, не думая о последствиях. К концу драмы его положение было действительно ужасным. На его месте… Ладно, я знаю, как поступил бы на его месте, но Клэр не хотел идти на это — ему мешали долголетние дурные привычки и ложные идеалы. Но Флитвуд. Он наверняка знал о причинах поездки Клэра в Лондон в прошлом году. Думаю, он настаивал на этой поездке, он уже познал тяготы нищеты. Он также стремился избежать прямого насилия, пока существовала возможность избавиться от тебя естественным путем. Разве он не вмешивался всякий раз, когда Клэр с его дурным нравом запрещал тебе посещать деревню, где существовала опасность заразы? Во всех случаях, кроме первого, когда тебе случилось увидеть мельком его сестру, выходящую из комнаты Клэра, в роли пресловутой Белой Дамы выступал сам Флитвуд. Должно быть, из него получалась очаровательная девушка с его смазливой мордашкой и стройной фигурой! Фосфор, размазанный по тонкой прозрачной ткани, создает удивительный эффект в темноте ночи. Задумка с Белой Дамой хорошо вязалась с их трусливой осторожностью. Второе явление привидения должно было всего лишь снять подозрение с сестры Флитвуда и, если получится, испугать тебя и заронить в твою душу подозрения. Конечно, на то время особой нужды в этом не было. Они полагали, что смогут экспериментировать, не ограничивая себя во времени, и Флитвуду, наверно, доставляло удовольствие мучить тебя. А потом случилось несчастье, и им пришлось действовать без промедления.
— Как глупо, — пробормотала я. — Это так похоже на вас, мужчин, пренебрегать неизбежными логическими последствиями…
— Это гнусная клевета на наш пол, и я надеюсь доказать тебе, что, по крайней мере, ко мне она не относится, — сказал Джонатан, так взглянув на меня, что я зарделась от смущения.
— В конце концов все было благополучно уже несколько лет. Должно быть, она узнала о своем состоянии вначале лета, и после этого заговорщики впали в отчаяние. Попытка Клэра прибрать к рукам оставшуюся часть твоего состояния была поистине актом отчаяния. Понимаешь, ему нужны были деньги не для себя, а для нее. Если бы он смог предоставить ей солидное обеспечение за границей, она родила бы ребенка без скандала, выдавая себя за богатую вдову. У денег свои привилегии: люди не задают вопросы богатым.
— Я понимаю все, кроме одного — как они собирались продолжать эту комедию. Она же никогда не смогла бы привезти сюда ребенка. Клэр собирался или бросить ее, или отказаться от фамильных прав. Едва ли он мог сохранить и то и другое.
— Ты не понимаешь Клэра. В этом-то и состояла вся трудность: он не желал ни от чего отказываться. Он не мог оставить ее, он любил ее безрассудно, по-своему.
— А она его. Как сильно она должна была любить его, чтобы согласиться на такое! Я не чувствую к ней, Джонатан, никакого гнева, только жалость.
— Должно быть, она очень страдала, — согласился Джонатан. — Нам не следует очень горевать по ней: постигший ее такой ужасный конец был более милосерден, чем многие другие. Я уверен, она ничего не знала об опасности, грозившей твоей жизни, она никогда бы не согласилась на такое. Но постепенно до нее доходила правда, и это разрушило ее покой.
— А ребенок…
— Да, конечно! Клэр хотел ребенка. Его сын, ее сын, сын только этой женщины. Его признанный наследник, которому перейдут земли предков, — от этого он не мог отказаться. Все это можно было устроить. Никого бы не удивило, что безутешный вдовец отправляется за границу забыться. Так же естественно, что он посещает там старых друзей. Через пять-шесть лет барон Клэр возвратился бы домой со второй женой и ребенком, возраст которого можно было поправить на год или два. Его считали бы не по годам развитым ребенком.