Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизма
Шрифт:
— Что интересует?
— Кто убил? Какова цель преступления?
— Я не всезнайка.
— Версии есть?
— Версия — это только версия, — философски изрек Корхов.
— А можно мне пройти вовнутрь?
— Зачем?
— Но ведь убийство произошло в доме.
Корхов помолчал, посопел, затем махнул рукой: мол, что с вами писаками поделаешь. И отдал распоряжение пропустить Горчакова в дом убитой актрисы. Несмотря на внешнюю суровость, начальник полиции Старого Оскола слыл человеком душевным и сговорчивым. Некоторые даже
Федоровская занимала приличный каменный особняк с большим двором, садом и несколькими пристройками. Запертая в будке собака бешено лаяла и рвалась наружу. По лестницам и в прихожей сновали хмурые лакеи и плачущие служанки. Один из полицейских вызвался проводить Горчакова к конкретному месту убийства, сообщив по пути новые подробности дела.
Актрису убили в ее же спальне. Спать легла она поздно, попросила слуг не беспокоить. Никто и не заходил к ней. А тут рано утром депеша из Белгорода, передать велено в собственные руки. Личный секретарь Федоровской Наташа постучала к хозяйке. Ответа не последовало, тогда Наташа решилась зайти и увидела, что Зинаида Петровна мертва, преступник перерезал ей горло. Естественно — крики, паника, обмороки.
— А где труп? — спросил Александр, осматривая кровавые простыни и одеяло.
— В морге, — с удивлением ответил полицейский. — Где же ему еще быть?
— Можно переговорить с Наташей и другими слугами?
— Пресса у нас взялась за работу полиции?
— Нет. Просто поможем друг другу, — приветливо ответил Горчаков и, получив соответствующее разрешение, направился в комнату секретаря Федоровской.
Наташе было около тридцати, женщина — довольно миловидная, только слегка портила полнота. Красные от слез глаза смотрели на Горчакова испуганно, устало. Он протянул ей визитку и спросил:
— Несколько вопросов, если позволите?
— Я уже все рассказала полицейским.
Александр применил весь свой шарм и обаяние, ласково улыбнулся, блеснув белоснежными зубами, и доверительно шепнул:
— А мне можно?
Девушка горько вздохнула:
— Тяжело это. очень тяжело.
— Понимаю. Вы ведь были близки с хозяйкой?
— Не скажу, чтобы очень. Да и не могло между нами быть близких отношений. Зинаида Петровна — известная актриса, пусть периферийного театра. Ее приглашали с выступлениями в Белгород, в Ростов, в Харьков. А кто я? Мелкая служащая. Только служила всегда честно.
— Вы, как секретарь, были в курсе ее дел?
— Рабочих — да.
— А личных?
— Возлюбленными ее не интересовалась. Если намекаете на это.
— А они у нее были? — заговорщически подмигнул Александр.
— Как у любой женщины.
Наташа осеклась, боясь, что сказала лишнее. Пресса — не полиция. Здесь не следует особо раскрываться. Да еще предстоит искать новую работу. Наболтай она про хозяйку, пусть мертвую, пойдет молва: сплетница. И тогда точно нигде в Старом Осколе не устроишься. Горчаков все это понимал, но сдаваться не собирался. Как бы невзначай сказал:
— Ходили разговоры про связь Зинаиды Петровны с управляющим банком Ереминым?
— Не видела, не знаю.
— Но ведь он у вас частенько появлялся.
— Какое частенько! Заедет раза два или три в месяц. «Значит, заезжал!»
— Поговаривали, что и госпожа Федоровская к нему была неравнодушна.
— Чушь! Ей и тридцати не было, а ему — почти семьдесят. Кому интересен старик? — здесь она выразительно посмотрела на Александра.
— А деньги?
— Деньги у моей хозяйки водились.
— У актрисы периферийного театра?
— Я же говорю: бенефисы у нее были, по всей России каталась.
— Но и бенефисами, дорогая Наталья, на такую роскошь не заработаешь. Вон какой дом! А от ее нарядов все модницы с ума сходили! У жен наших фабрикантов ничего подобного не было. Моя шефиня только и обсуждала ее наряды!
— Да ну?
— Точно! Уже номер в печать подписывать, а она: «Нет, вы видели, какова была сегодня Федоровская на балу у главы города! В Париже все это куплено, в Париже! Я целую ночь не спала».
Наташа слишком серьезно восприняла его браваду и осторожно заметила:
— Может, Еремин давал ей что.
— А кого-то еще она привечала?
— Скрытная она была!
— Но раз вы секретарь, ведете ее дела, неужели не полюбопытствовали: откуда у вашей хозяйки такие доходы? Вдруг они не совсем честные?
Тут Александр понял, что явно переборщил, лихая кавалерийская атака захлебнулась. И Наташа смекнула, что этот красавчик ради своих целей запрягает ее по полной, сразу насупилась, ушла в себя. Однако Горчаков не отступал, попросил ее рассказать о событиях прошедшей ночи. Наташа с минуту поревела, а затем начала:
— Где-то около полуночи Зинаида Петровна вызвала меня и горничную Лику, объявила, что собирается встать поздно, дел с утра нет. Так чтобы без надобности не будили.
— А она всегда вставала поздно?
— Нет, только после спектакля.
— А вчера спектакля не было?
— Нет.
— Она не показалась вам взволнованной?
— Трудно сказать. Вроде бы нет.
— Чего-нибудь необычного в ее поведении не заметили?
И опять Горчаков посмотрел на нее ласково-ласково, может, растает, расколется? Но ее ответ разочаровал:
— Не заметила.
— Ну а что случилось потом?
— Мы пошли спать.
— Ничего не слышали? Ни шума, ни.
— Ничего.
— Что случилось утром?
— Около восьми — стук в ворота.
— Откуда вы знаете, что около восьми?
— Он меня разбудил, я и посмотрела на часы. Еще подумала: кто это в такую рань?
— И?!..
— Матвеич, дворник, пошел открывать. А там человек с депешей из Белгорода.
— Открыл ему точно Матвеич?
— Да. Он сам сказал. Матвеич сообщил Лике, та — мне. Я и встретила того с депешей.