Призрак мисс Миранды
Шрифт:
— Как ты думаешь, эта парочка поженится? — внезапно спросила меня Таня. Мы с ней стояли в тени, чуть поодаль от костра.
— Думаю, что да. А что? Ты все еще интересуешься? Им, я имею в виду?
Таня пожала плечами:
— Ах, это. — Она нахмурилась. — Вечно ты все воспринимаешь слишком буквально. По сути, он меня не интересует, уж ты должнабы понимать. С моей точки зрения, он слишком надменен. Хочу сказать, что вот ей-то,
— Наверно, ты права, — пробормотала я, наблюдая, как, взявшись за руки, пляшут ребята. Пламя отбрасывало танцующие тени на траву за их спинами, и малыши выглядели компанией черных бесенят. В темное небо летели снопы блистающих искр. И вдруг, не раздумывая, я произнесла сдавленным голосом:
— Остается лишь надеяться, что и она ему нужна.
Мне показалось, что сказала я это достаточно громко, но если Таня и слышала, то не подала и виду. И словно я не произнесла ни слова, она продолжила:
— Помнишь, как заботлив он был к ней в первый день съемок? Просто трогательно, не так ли?
Я сказала, что так и было, и подумала о том, что при свете дня мне и в голову не могло прийти — разве что в ночь летнего солнцестояния, когда вокруг все сходят с ума и куролесят.
— Как ты думаешь, она, в самом деле что-то увидела на Тропе мисс Миранды?
Таня отрицательно покачала головой:
— Нет. Не сомневаюсь, что она ничего там не видела. Я даже не верю, что она подумала, будто что-то увидела. Я где-то читала, что актрисы специально из-за чего-то пугаются или злятся, чтобы привести себя в соответствующее эмоциональное состояние. Но если даже она, в самом деле думает, будто видела привидение, то, скорее всего, там была игра света, как Николас и сказал.
— Я тоже так считаю. А помнишь, как мы вечно воображали, что видим там свечение и какие-то фигуры?
— Помню ли я? — Расхохотавшись, Таня взяла горсть чипсов со складного столика рядом с нами. — Особенно осенью, когда над рекой вечно стоит туман.
Мы пустились в воспоминания о всех тех глупостях, которые себе позволяли, будучи детьми, и вдруг Таня предложила:
— И не забывай, что сейчас — ночь летнего солнцестояния. Помнишь, как мы сидели и смотрели в зеркало?
Я позволила себе мягко, но не очень остроумно пошутить, что в эту ночь в него могла бы смотреться мисс Сильвестр, знай она о его волшебных свойствах. На этом я покончила с данной темой. Я перекинулась несколькими словами с женой мистера Бэкхауса и его детьми, а потом одной из моих девочек стало плохо, и я отправилась искать ее мать.
Мельком я видела Робби, но он был увлечен разговором с компанией своих юных приятелей-фермеров, поэтому всего лишь махнул мне рукой. Я принесла кофе и пирожные матери и миссис Меллор.
В половине двенадцатого Таня призналась, что ее клонит ко сну. Миссис Меллор обещала подвезти мать домой, так что мы решили ее не ждать. Таня прижала ладони
Мне всегда казалось, что, когда уходишь от костра в ночную тьму, фигуры вокруг него обретают какую-то таинственность и многозначительность. Запахи горячей земли и горящего дерева теперь мешались в ночи с соком трав, что ложились нам под ноги, дыханием ночного леса и благоуханием цветов.
Наверно, именно эта ночная идиллия и привела Таню в романтическое настроение, из которого и родилась ее глупая идея — которую я приняла. Когда мы поднимались по дорожке, часы на церкви в Дервент-Лэнгли пробили без четверти двенадцать. Чистые, звонкие звуки разносились по долине, и склоны холмов отвечали им эхом. Река блестела звездным сиянием, мешавшимся с розовыми сполохами костра. Сад был полон теней — от кустов и деревьев, от высоких стеблей цветов; приземистая тень падала и от «солнечных часов, которые не были часами». От дома, погруженного в темноту, исходило ощущение тайны.
— Слушай, Розамунда, еще нет и полуночи. Давай снова попробуем. Залезем в дом и посмотрим в зеркало!
Помню, что, повернувшись, я уставилась на сестру. Меня обеспокоило не столько ее легкомысленное предложение, сколько странная настойчивость, которая слышалась в ее голосе.
— Таня, — поразилась я, — честное слово, ты меня удивляешь. В твои-то годы! Да и, кроме того, я не знаю, где хранятся старые вещи. Не забывай, их перенесли вниз.
— Да, я помню. Но я их видела. Стоят в гостевой у стены. Идем же! Смеху ради!
Я открыла было рот, чтобы отказаться, но неожиданно для себя пробормотала, что согласна, поскольку воспринимала все происходящее как шутку. Таня же была настроена так решительно, что я не стала раздумывать. Вспомнив, что в порядке вещей было гадать на кофейной гуще, бросать монетки в фонтаны, ловить букеты, которые бросает новобрачная, класть под подушку кусок свадебного пирога, я пришла к выводу, что в нашем замысле нет ничего страшного!
— Хорошо, — согласилась я, — но, если Николас Пембертон поймает нас, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.
Таня пообещала, что в таком случае она возьмет вину на себя, и мы направились к задней двери. Там все было завалено оборудованием, деталями декораций, и дом, лишившись привычных вещей и обстановки, внезапно показался каким-то чужим и призрачным. Половицы отчаянно скрипели, когда, миновав коридор, мы прокрались ко вторым дверям по правой стороне.
Осторожно повернув ручку, мы вошли в помещение. Как Таня и говорила, в глаза сразу же бросилось высокое рябое зеркало, прислоненное к стене; шторы в комнате были раздвинуты, и в проем лился слабый лунный свет.