Призрак неведомой войны
Шрифт:
Еще священников было много, часть из них выделялись рясами, но как раз таких было меньшинство. Большинство же служителей культа вырядились сейчас во вполне приличные доспехи. Разве что на плащах, щитах, а то и на панцире была местная символика — черный крест на белом фоне, больше всего напоминающий тевтонский. Кстати, эти, в отличие от солдат, практически не расслаблялись, доспехи, подобно рыцарям, на обозные телеги не сваливали, в еде были неприхотливы, а дисциплину соблюдали железную. На взгляд Артура, это была едва ли не самая дисциплинированная часть вражеской армии и, похоже, самая опасная. Хорошо еще,
А вот что было плохо, так это неожиданное мастерство здешних магов в части мимикрии. Артур путем долгого наблюдения и только по косвенным признакам вроде настороженного и неожиданно вежливого отношения рядовых солдат смог вычислить не более десятка магов, в то время как простая логика подсказывала — их должно быть в разы больше. Разумеется, осторожность — плюс очко умственным способностям противника, но для киборга это было плохой новостью. Он-то рассчитывал уничтожить магов первыми, но кого теперь уничтожать, спрашивается? А ведь его учили анализу разведданных, пускай и довольно поверхностно.
Вообще, со здравым смыслом у местных все было в ажуре. Дикари-дикари, а понимают… Артур вспомнил, как они давили мятеж на Нью-Тбилиси. Все же там было в разы проще. Когда местные решили поиграть в сепаратизм и объявили о своей независимости, правительство лишь пожало плечами — никакими особенными достоинствами планета не отличалась, производств, сколь либо важных или, тем паче, уникальных, на ней тоже не было. Хотите жить сами по себе — да живите, пожалуйста. Только учтите, что сразу окажетесь отрезаны от благ цивилизации, а заодно и банковской системы. Но решивших поиграть в сепаратизм аборигенов это не остановило. Флаг им в руки…
За год на планету пришли три грузовых корабля, притом что до этого космопорт принимал пять-шесть кораблей ежедневно, а собственные корабли Нью-Тбилиси не пускали в другие порты. Вы хотели независимости — так ешьте ее полной ложкой. Кризис был жуткий, тем более что выяснилось: бюджет был полностью дотационным, но дотации-то давались в долг, который непонятно было, как отдавать. Однако потом на фоне кризиса мутной волной поднялись приверженцы нового религиозного течения и устроили жуткую резню. Именно после этого, в ответ на крики о помощи, было все же принято решение вмешаться. Религиозный бунт подавили быстро и малой кровью, фанатиков отстреляли, на планете ввели внешнее управление, и она из весьма процветающего, позиционирующего себя как культурный центр сектора мира превратилась в заштатную колонию, не имеющую даже представителя в парламенте.
Так вот, Артур тогда принимал участие в подавлении беспорядков и был в группе снайперов. За один день ему удалось записать на свой личный счет сорок шесть церковных деятелей, в том числе местного духовного лидера Михаила Насрадзе, до тех беспорядков известного в криминальном мире как Миша Кожаный. И стрелять во весь этот сброд было одно удовольствие — в своих ярких, пышных одеждах они походили на попугаев и выделялись в любой толпе. Словом, мишени ходячие, причем достаточно легкие. Здесь же все было намного сложнее.
Однако все это были не более чем трудности, заложенная
Армия противника, втянувшись в ущелье, подтвердила мысли Артура. То, что по скалам и впрямь не хуже горных коз скакали солдаты разведывательных групп, было еще полбеды. Куда хуже был тот факт, что отряды шли с достаточно приличным интервалом, и даже обрушь сейчас киборг эти скалы, что он, кстати, вполне мог сделать, более трети армии накрыть бы не удалось — не так уж и велик был опасный участок. Однако в данный момент Артура это не беспокоило, куда больше его интересовало, остановятся ли передовые части на плато или рванут вперед, не дожидаясь отстающих. Подобный расклад был ему невыгоден, хотя и не критичен.
Оказалось, что все же остановились — лезть вглубь чужой территории по частям противник не рискнул. Правда, выслали вперед разведку, которая обшарила плато и опушку леса, но уж от них-то спрятаться труда не составило. Киборг попросту отошел подальше, продолжая получать информацию с беспилотника, и, чтобы не терять даром времени, спокойно пообедал.
Проход вражеской армии через ущелье затянулся до вечера, и, когда последние отряды выбрались на плато, уже смеркалось. Теперь стала понятной неспешность их полководца — он попросту старался подстраховаться, осторожничал, стремительности предпочитая надежность. То ли жизнь солдат берег, то ли собственную репутацию, не важно. В любом случае помочь в противостоянии с противником, имеющим на вооружении оружие и тактику, на тысячелетия обогнавшие его собственные, это не могло.
Однако же зрелище ночного лагеря было, можно сказать, эпическое. Похоже, тот, кто привел сюда эту орду, хорошо понимал, что скрыть такую массу войск у него не получится, и постарался сыграть от обратного, дабы создать у возможного наблюдателя преувеличенное впечатление о ее мощи — голая психология, ничего более. В результате лагерь раскинулся широко, горели многочисленные костры, и их мерцание в ночи создавало картину, достойную кисти великих художников. Только вот Артур ценителем прекрасного не был — перед ним были цифры, характеризующие число тех, кто подлежал уничтожению, и их дислокацию, не более того.
Удар он нанес под утро, когда все, даже многие часовые, крепко спали. Успев еще подумать о том, что это время становится для него уже привычным, киборг отдал приказ, и оба беспилотника, висящие в экономичном режиме практически на границе стратосферы, пошли вниз. Еще один нюанс, о котором Артур не счел нужным информировать товарищей, — они могли не только вести наблюдение, но и наносить удар. Встроенная в корпус машины кассета несла в себе под сотню шариковых бомб с горошину размером каждая — заряды в них были не в пример слабее, чем в плазменных гранатах, но зато их было много, и сейчас невидимые и неслышимые в ночи машины устремились в атаку.