Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты
Шрифт:
Но Мерсье только покачал головой:
– Тем хуже! Если бы меня послушали раньше, полиция давно бы все узнала.
И он удалился.
– Узнала что? – тотчас спросил Реми. – Ага, вы молчите, Габриэль! И у вас тоже секреты… Было бы лучше, если бы вы меня в это посвятили, если не хотите, чтобы я счел всех вас сумасшедшими. Да, именно сумасшедшими!
Габриэль округлил глуповатые глаза, сделав вид, что не понял столь неподобающих господину секретарю намеков.
– Какие еще секреты? – пробормотал он. – Не знаю, о чем вы говорите.
На
– Сегодня вечером вот на этом самом месте, во время антракта, Ришар и Моншармен, беседуя, жестикулировали как умалишенные.
– Я этого не заметил, – растерянно сказал Габриэль.
– Значит, вы единственный! Вы думаете, что я их не видел? Думаете, господин Парабиз, директор банка «Центральный кредит», тоже ничего не заметил? И от господина посла Ла Бордери это не укрылось? Нет, господин хормейстер, даже владельцы лож и те показывали пальцем на наших директоров!
– Что же они делали такого особенного, наши директора? – спросил Габриэль с самым простодушным видом.
– Что они делали? Вы это знаете лучше, чем кто бы то ни было! Вы были здесь! И наблюдали за ними – вы и Мерсье. И только вы двое не смеялись…
– Я вас не понимаю.
Габриэль сделал отстраняющий жест – разведя руки, он затем картинно уронил их, – и этот жест, очевидно, означал, что данный вопрос его больше не интересует.
– Что это за новая причуда? – настойчиво допытывался Реми.
– Они требовали, чтобы никто не смел к ним приближаться.
– Как?! Не хотели, чтобы к ним приближались?
– Да, и они никому не позволяли до себя дотронуться.
– Вы это верно заметили, что они никому не позволяли до себя дотронуться, – подчеркнул Габриэль. – Вот это действительно странно.
– Значит, вы согласны со мной? Наконец-то! И еще: они почему-то все время пятились назад.
– Ага! Вы обратили внимание, что директора пятились назад, а я-то думал, что так ходят только раки.
– Не смейтесь, Габриэль! Не смейтесь!
– Я и не смеюсь, – запротестовал Габриэль, который оставался серьезен, как папа римский.
– Объясните мне, пожалуйста, Габриэль, раз уж вы так близки к дирекции: почему в антракте, после сцены в саду, когда я протянул руку к господину Ришару, Моншармен прошипел: «Отойдите! Отойдите! Не дотрагивайтесь до него»? Разве я прокаженный?
– Невероятно!
– А через несколько секунд, когда господин посол Ла Бордери, в свою очередь, направился к Ришару, разве вы не видели, как Моншармен бросился между ними и закричал: «Господин посол, заклинаю вас, не прикасайтесь к господину директору!»?
– Фантастика! А что делал в это время Ришар?
– Что делал? Вы же сами видели. Он сделал полуоборот и поклонился, хотя перед ним никого не было. Потом попятился назад!
– Попятился?
– А Моншармен, который стоял позади него, тоже резко повернулся и тоже попятился… Так они и шли до самой лестницы затылком вперед! Или они
– Может быть, – неуверенно предположил Габриэль, – они репетировали… какое-то балетное па?
Господин секретарь был оскорблен такой вульгарной шуткой в столь драматический момент. Он нахмурился, губы его сжались.
– Не хитрите, Габриэль. – Он наклонился к самому уху собеседника. – За то, что здесь происходит, вы с Мерсье тоже несете ответственность.
– А именно? – удивился Габриэль.
– Я думаю, Кристина Даэ не единственная, кто исчез сегодня вечером.
– А? В самом деле?
– Никаких «в самом деле»! Вы мне можете объяснить, почему, когда мамаша Жири спустилась в фойе, Мерсье взял ее за руку и в темноте повел за собой?
– Да что вы говорите! – воскликнул Габриэль. – А я и не заметил.
– Вы все прекрасно видели, Габриэль, поскольку следовали за Мерсье и мамашей Жири до его кабинета. С того момента вас вместе с Мерсье видели, а Жири никто больше не видел.
– Вы полагаете, что мы ее съели?
– Нет! Но вы ее заперли на два оборота в своем кабинете; стоит пройти мимо, и услышишь крики… Знаете, что именно? Она вопит из-за двери: «Бандиты! Бандиты!»
Течение этой престранной беседы было прервано появлением запыхавшегося Мерсье.
– Ну вот, – угрюмо доложил он. – Это уже переходит всякие границы. Я крикнул им, что дело очень серьезное и срочное, что это я, Мерсье. Дверь приоткрылась, и появился Моншармен. Он был бледен как бумага. «Чего вы хотите?» – спросил он меня. Я ответил: «Кристину Даэ похитили». И знаете, что он сказал? «Тем лучше для нее!» Он вложил мне в руку вот это и снова закрыл дверь.
Мерсье разжал ладонь, Реми и Габриэль посмотрели на нее.
– Английская булавка! – воскликнул Реми.
– Странно! Очень странно! – совсем тихо проговорил Габриэль, не в силах справиться с дрожью.
В этот момент чей-то голос заставил всех троих оглянуться:
– Простите, господа, не могли бы вы сказать, где Кристина Даэ?
Несмотря на сложные обстоятельства, подобный вопрос, несомненно, был бы встречен смехом, если бы собеседники не прочли на лице юноши такое страдание, что сразу почувствовали к нему жалость. Это был виконт Рауль де Шаньи.
Глава 16
«Кристина! Кристина!»
Первое, о чем подумал Рауль сразу после фантастического исчезновения Кристины Даэ, – о вмешательстве Эрика. Обвиняя его, виконт уже не сомневался в том, что Ангел Музыки обладает неограниченным, почти сверхъестественным могуществом на территории Оперы, где основал свою дьявольскую империю.
В безумии отчаяния и любви Рауль оказался на сцене. «Кристина! Кристина!» – простонал он, ожидая ее отклика со дна той темной пропасти, куда затащил ее монстр, еще трепещущую от божественного восторга, одетую в белый саван – ведь она уже мысленно вручила себя ангелам в раю.