Призрак прошлого
Шрифт:
Перевела взгляд на Макара, попала в плен зеленых глаз. Мурашки пробежали по спине, а сердце сбилось с ритма. Достаточно одного его взгляда, чтобы бабочки запорхали в животе и во рту все пересохло. Поляков что-то сказал Леше, а потом уверенным шагом подошел ко мне и Оле. Обнял нас, прижал к себе. Гончарова, как обычно, возмущалась и пыталась вырваться из захвата.
— Леша! — рявкнула Оля. — Да скажи ты наконец этому бестолковому, чтобы не лез ко мне.
— Ну ты и заноза, — рассмеялся Макар. — Я же вроде теперь твой названный брат. Почему не могу обнять сестричку?
— Макар, — строго проговорил Леша, бросив на друга убийственный взгляд.
Поляков отпустил Олю, она вздернула подбородок и отошла от нас в сторону. Леша обнял ее и поцеловал.
— Ябеда, — хмыкнул Макар, на что Оля показала ему язык.
— Вам сколько лет? — вздохнул Леша, покачав головой. — У меня такое чувство, что вы никогда не повзрослеете. Макар, ты Олю доводил, когда тебе десять было, смотрю, ничего не изменилось.
— Я же любя, — рассмеялся Поляков, за что получил от меня локтем в бок. — Макарунчик, вот только не надо меня ревновать к Оле. Если бы мы с ней остались последними людьми на Земле, я бы к ней не подошел.
Оля надула обиженно губы, а я закатила глаза. Прав Леша, наверное, мы никогда не повзрослеем, так и будем вести себя, как в детстве.
— Оль, ну не обижайся, — улыбнулся Макар. — Просто люблю тебя как сестру. Честное слово, вот с детства мечтал о такой сестре, как ты.
— Не подлизывайся, — хмыкнула она. — Как хорошо, что мы с тобой не родственники, а то точно бы дрались все детство.
Мы смеялись, дурачились, веселились. Я поймала себя на мысли, что рядом со мной присутствовали самые близкие люди. Мы знали друг друга много лет, могли быть собой, и никто бы нас не осудил и косо не посмотрел.
Друзья понимали тосты за меня, желая всего самого наилучшего.
— У меня тоже есть тост, — заявила, посмотрев на присутствующих. — Хочу, чтобы наша четверка по жизни всегда держалась вместе. Люблю вас!
— Да будет так! — воскликнула Оля.
Лишь на рассвете мы отправились спать. Проснулись ближе к обеду. Я наблюдала в окно за тем, как Леша, подняв Олю на руки, кружил ее, а она визжала, крепко держась за его шею. Теплые руки обвили мой живот, я вздрогнула. Не слышала, как Макар подошел ко мне.
— Леха, любит ее, — зачем-то вслух сказал Поляков, а я развернулась в его руках и с жадностью поцеловала Макара.
— Доброе утро, — прошептала, зарывшись пальчиками в его волосы на затылке.
— И тебе доброе утро, Макарунчик. Кто тебе разрешал покидать постель? Почему я проснулся один? — вскинув брови, строго посмотрел на меня любимый. Я не удержала улыбку.
— Не хотела тебя будить, ты так сладко спал, — ответила и нежно провела ладонью по его щеке. У Макара в глазах вспыхнул дьявольский блеск. Поляков подхватил меня на руки и перекинул через плечо. Я взвизгнула от неожиданности.
— Макар! — возмущенно воскликнула и получила шлепок по попе.
— Возвращаю тебя обратно в постель, — заявил этот нахал и унес меня в спальню. Любимый припечатал меня к кровати и прижал своим весом. Приподнялся на локтях, чтобы не раздавить меня.
— Ну и что мне с тобой делать? — строго проговорил он, буравя меня взглядом. Я прикусила губу, пытаясь удержать улыбку. — Почему ты такая непослушная?
Я лукаво посмотрела на любимого, ухватила пальцами футболку Макара и потянула, пытаясь стащить с него ткань, хотелось прижаться к его телу. Поляков вскинул брови, улыбнулся и склонил голову на бок. — Ты у меня еще и шалунья? Ненасытная!
Я обхватила его поясницу ногами и заерзала.
— Что за вопрос? Что со мной делать? Любить, — заявила я, притянув Полякова к себе. Макар впился в мои губы с неистовой силой. С приглушенным рычанием, как одержимый, срывал с меня вещи, покусывал кожу на шее, сводил меня с ума. Я дурела от него, извивалась, сгорала от нетерпения. Лишь слившись воедино, обретала душевное равновесие и умиротворение.
Когда мы вышли из комнаты, заметили Лешу и Олю. Судя по их растрепанному виду, эти двое тоже даром время не теряли. Мы с Олей приготовили ужин, поели в семейной обстановке. Вчетвером сели на ковер перед камином, включили комедию и смотрели фильм, смеялись и веселились. Делились друг с другом идеями о том, какими мы станем через десять лет, через двадцать. Это были потрясающие выходные.
Вечером в воскресенье вернулись домой, так как с понедельника предстояли трудовые будни. Макар припарковал машину. С тех пор, как Поляков вернулся из армии, Иван Макарович отдал внуку свой автомобиль.
— Оля, пойдем к нам. Чай попьем, а потом домой провожу, — заявил Леша, прижав к себе Гончарову.
— Уговорил, — улыбнулась она.
Мы поднялись по лестнице, Леша открыл входную дверь. В коридоре заметили обеспокоенную маму. Она с тревогой смотрела на нас и казалось, что у нее слова застряли в горле. Я замерла, сердцем почуяв неладное. Из Лешиной спальни вышла симпатичная блондинка с большими выразительными серыми глазами. Увидев моего брата, она радостно завизжала и бросилась на шею к побледневшему Леше. У меня сумка выпала из руки, когда незнакомка повисла на нем и стала жадно целовать. У Оли глаза округлились от происходящего. Лишь Макар не казался удивленным, он судорожно сглотнул и сильнее сжал пальцами мою талию.
— Зайчик, как же я соскучилась! Это твои друзья? — спросила блондинка, кивнув в нашу сторону. Леша будто в одночасье стал немым. В глазах Оли промелькнула горечь и боль.
— Катерина? Ты что тут делаешь? — выдавил из себя ошарашенный брат.
— Котик, как это что делаю? Ты же сам говорил, что если надумаю устроится в вашем городе на работу, то можно у тебя остановиться. Я показала наши фотографии Елене Николаевне, рассказала ей о том, как мы встречались почти четыре месяца, пока ты служил, и она впустила меня, — радостно проговорила Катя.
— Значит, встречались четыре месяца? — ледяным тоном переспросила Оля, бросив на Лешу взгляд полный разочарования и обиды.
— Оль… — начал брат, испуганно посмотрев на нее, а Гончарова горько усмехнулась и покачала головой. У меня сердце защемило, когда увидела, как у подруги слезы собрались в глазах.
Гончарова попятилась, словно от огня, взгляд стал отрешенным. Леша сорвался с места, чтобы остановить ее, но Оля выставила перед собой руку и, тяжело дыша, прорычала:
— Лучше не подходи.