Призрак Сети
Шрифт:
– А человек-то был не из крестьян. Такие-то рубахи токмо войники носят. Вещи добрые. Это какой же супостат на них польстился и грабежом занялся?
– размышлял вслух ведун.
Разглядев одежду, он для верности еще пошарил в дупле и вытащил плащ, служивший воину в походе и постелью, и одеялом. Не успел он развернуть накидку, как из складок выпала свернутая в трубочку грамота. При виде нее у Сереги загорелись глаза.
– Что это? Грамота? Ура! Это же грамота! Надо ее срочно отнести Александру Невскому!
– закричал он, как безумный прыгая вокруг Строжича.
Между тем старик
– Так вы и читать умеете?
– удивился Серый.
– А что тут такого? У нас чай детишек с мальства обучают буковки разбирать. Дело нужное.
Открытие потрясло Серегу. Кто бы мог подумать, что на Руси в такой древности простые люди умели читать и писать! Вообще-то, в школе рассказывали про найденные во время раскопок берестяные грамоты с простыми, бытовыми текстами - вроде записки мужа к жене. Но одно дело узнать об этом из учебника, а совсем другое - воочию увидеть грамотного колдуна из тринадцатого века.
Встав на задние лапы, Серый попытался разобрать древнее письмо, но буквы были какие-то замысловатые и непонятные. Ощущая гордость за свою страну, он воскликнул:
– Вот это да! Выходит, мы впереди Европы всей!
– Это как так?
– не понял Строжич.
– Да у них там рыцари и те безграмотные. Что уж о простом народе говорить.
– За чужеземцев не скажу. У них свои обычаи. А у нас грамоту чтят.
По мере того как он читал, его брови сходились к переносице, придавая лицу суровое, насупленное выражение.
– Что там? Александра насчет шведов предупреждают?
– Нет. Это послание не князю Олексе писано, - покачал головой старик.
– А кому же?
– опешил Серый.
– Непростые дела. Гонец-то направлялся не к князю, а к боярину Жирославовичу от ярла Биргера. Супостат поганый сообщает, что высадился на русских землях, а от боярина ждет помощи, как ранее договаривались.
В этот момент Серого посетило озарение. Все кусочки головоломки вдруг встали на свои места. Илька Кречет собирался предупредить Александра не о нашествии шведов, а о том, что среди бояр затесался предатель. Видимо, ему каким-то образом удалось похитить эту грамоту, за что он и поплатился жизнью.
– Что же это получается? Все должны сплотиться, а этот гад против своих же!
– с возмущением воскликнул Серый.
– Э-эх, бояре-то больше думают о том, чтобы себе кусок пожирнее оттяпать. Ежели для этого надо под шведа пойти, они и ему поклонятся, лишь бы свою выгоду соблюсти. Одна наша надежа - князь Олекса. Тяжело ему приходится: с ворогом воевать, а с тылу свои бояре куснуть норовят. Эти-то похуже всякого иноземного супостата, - вздохнул Строжич.
Серега задумался. Как все кажется легко и просто, когда изучаешь историю по книжкам. Взять хоть бы Александра Невского. Пришел, увидел, победил. Ему еще двадцати нет, а он уже великий полководец. Казалось бы, какие у него проблемы? Народный герой. Все его любят. Живи и радуйся. А на самом деле выходило совсем не так. Это у потомков великий русский князь вызывал лишь любовь и восхищение, а в собственном окружении у него были и завистники, и враги.
– Надо эту грамоту князю отнести, - твердо заявил Серый.
Жизнь снова обретала
Глава 20
Илья заснул только на рассвете и проснулся, когда утро уже плавно переходило в день. Прежде чем открыть глаза, он прислушался, как будто надеялся услышать осторожные мамины шаги и тихое звяканье посуды на кухне. Но вместо этого до него донесся шепот деревьев да редкий птичий щебет. Пичуги, на рассвете шумно гомонившие в листве, к этому времени давно закончили многоголосую перекличку и примолкли, занятые своими насущными делами.
Илья со вздохом оглядел убогую избу. Солнце поднялось высоко, но в доме колдуна еще стоял полумрак. Единственное узкое оконце выходило на запад. Солнечные лучи заглядывали сюда лишь во второй половине дня.
Вид мрачной лачуги уже не внушал Илье прежнего ужаса, став привычным и обыденным. Путешественник во времени смирился с тем, что ему предстоит провести еще не один тоскливый день вдали от цивилизации. Он вспомнил о своих планах заняться организацией культурного досуга местного населения и о ссоре с Серегой. До чего же с ним трудно! Далась ему эта битва.
Мысли текли медленно и лениво. И тут Илью словно окатило ушатом воды. Внезапно в памяти всплыло ночное приключение и зловещий шепот над ухом. Илью бросило в жар. Он резво подскочил с лежанки и позвал товарища:
– Серый!
Никто не откликнулся.
«Все еще дуется, - в отчаянии подумал Илья.
– Ладно. Если гора не идет к Магомету…»
Илья быстро выбрался из избы. Даже при ярком свете дня пережитый накануне страх не исчез, а лишь хищным зверем затаился в груди. Оставаться одному не хотелось.
Припекало. На солнце роса уже высохла. Одинокий одуванчик возле двери, как древний старичок, согнулся в три погибели, склонив к земле бледную лысину. Трава приятно щекотала босые ступни, но Илье было не до мелких радостей. Он озирался в поисках Строжича или Сереги, но поляна была пустынна.
– Серый!
– еще раз громко окликнул он.
Лес ответил молчанием. Угнездившийся в душе страх набирал силу. Илья обошел вокруг избы, заглянул за овин, но и там никого не оказалось. После вчерашней ссоры Серый мог обидеться и нарочно держаться подальше. Но старик в это время обычно хлопотал по хозяйству. После ночного происшествия его отсутствие наводило на мрачные размышления.
Илья запаниковал. В голову лезли самые жуткие мысли. Он лихорадочно прикидывал, что делать, если их обоих похитили или, хуже того, убили?
На тропинке послышались голоса. Кречет внезапно обернулся мокрой курицей. Ладони взмокли, а ноги стали точно ватными. Судя по всему, к избушке приближалось несколько человек.
Илья заметался в поисках укрытия. В городской квартире он заперся бы на все замки и щеколды, но у колдуна, жившего в тринадцатом веке, запоры на двери были не предусмотрены. Пока «храбрец» искал, куда спрятаться, на поляну вышла целая ватага ребят под предводительством шустрой Весёлки. У Ильи отлегло от сердца. Чтобы перевести дух, он привалился к стволу ближайшего дерева.