Призрак Сети
Шрифт:
Внезапно раздался звонкий, молодецкий посвист, и тотчас на берег вырвался отряд всадников. Ратники стремительно набросились на спящих врагов, и вот уже молниями засверкали вытащенные из ножен клинки и полетели наземь головы.
Не понимая, что произошло, заспанные шведы, путаясь в плащах, пытались подняться, чтобы тотчас встретиться со смертью. Без оружия они метались в страхе перед обрушившимся на них «полчищем» - конным и пешим. В панике им казалось, что русским воинам нет числа.
Илья стоял и ошарашенно глядел, как у него на глазах разворачивается битва. Он видел, как соотечественники в неистовстве врубаются в ряды ополоумевшего от неожиданности
Это была и его земля. Илья вдруг впервые с пронзительной отчетливостью понял, что такое Родина. Перед отчаянной отвагой храбрецов, отстаивающих свое Отечество, вся логика и доводы, которые еще недавно казались разумными, отошли на второй план. Илья знал, что исход битвы предрешен. Шведы будут изгнаны, и князь Александр получит гордое имя Невский. Скромное участие мальчишки не могло никак помочь или повлиять на исход битвы. И все же он не мог остаться в стороне.
Зараженный яростью сражения, он схватил палку и стал дубасить ею врагов. Над ним нависло копье, но он ловко увернулся, упал на землю и, перекатившись, подскочил снова. Откуда только прыть взялась! Это была не игра и не детская забава. Здесь наградой была жизнь.
Бок о бок с людьми сражался огромный волкодав. С хриплым рыком он сбивал неприятелей с ног, вцеплялся зубами и в ярости рвал. Шведы шарахались от лютого зверя пуще, чем от ратников, вооруженных мечами. Изловчившись, один норвежец достал зверя клинком. Взлохмаченная шкура обагрилась кровью, но волкодав будто не заметил раны, продолжая яростную схватку. С грозным ревом он повалил норвежца на землю, но в этот момент другой вражий воин всадил ему в спину копье.
Древко торчало у зверя между лопаток. Он пошатнулся, но устоял и двинулся на врага. Даже смерть отступила перед его храбростью. Бормоча молитвы, воин в страхе побежал. Пес сделал отчаянный прыжок. Губы волкодава окрасились кровавой пеной. Он захрипел, но в последнем, предсмертном прыжке все-таки настиг своего убийцу. Его челюсти сомкнулись. Это была по-настоящему мертвая хватка. Швед еще рвался, пытаясь освободиться от смертельного капкана зубов, когда его настиг русский меч.
– Серый!
– пронзительно закричал Илья и бросился к другу.
Он протискивался между сошедшимися в битве воинами, не обращая внимания на то, что рвется в самое горнило сечи. Присев перед Серым на корточки, он коснулся рукой набухшего кровью загривка и заглянул в остекленевшие глаза. Все было кончено. Горло сжал спазм. Глаза стали горячими от слез.
Вокруг Ильи все смешалось. Падали тела. Холодно поблескивали мечи, которые никак не могли напиться вражеской крови. И вдруг Илью охватила жестокая решимость биться до конца: за Серегу, за Весёлку, за пацанов, которые остались в деревне. Он должен был сражаться за свою землю, за то, чтобы через много веков на ней жили его мама и отец.
Илья увидел, что находится почти возле палатки Биргера. Шатер нетрудно было узнать. Он выделялся среди других своим богатством. Над ним реял штандарт ярла. Русский воин взмахивал мечом, ловко подрубая колья, на которых держался оплот вражеского предводителя. Палатка колыхалась, сотрясаемая мощными ударами. Но тут над воином взметнулся шведский клинок, и храбрец замертво упал на землю.
Словно в ответ на это, Илья в безумной ярости бросился к палатке. Он не думал о том, что ему не по силам справиться с задачей. Сейчас для него не существовало ничего невозможного. Он бился за свою Родину и теперь должен был сражаться за двоих: за себя и за Серегу. Это придавало ему силы.
Схватив меч убитого воина, Илья едва сумел поднять его, таким тяжелым он оказался. Раненое плечо отозвалось мгновенной болью, но клокочущая в душе ярость тотчас заглушила ее. Илья в исступлении рубил последний шест, который еще поддерживал шатер. Он почувствовал удар в спину, но не выпустил меча из рук. Он должен был во что бы то ни стало свалить этот шатер, и уже не имело значения, останется он в живых или нет.
Отец Ильи гордился бы своим сыном, увидь он его сейчас, но впервые Илья не думал о том, какое это произведет впечатление на отца. Все уже было не важно. Для него существовала только эта палатка, увенчанная вражеским штандартом. Она не должна была поганить русскую землю. Илья падал, когда шатер покачнулся и завалился. Вражеское знамя упало в грязь, смешанную с кровью.
Кто-то подхватил Илью и потащил прочь. Прежде чем смежить веки, Илья на мгновение увидел клокастую бороду Строжича и будто издалека услышал голос Александра.
– Дед, спаси этого мальца. Добрый воин. Мне такие надобны.
Илью переполнила гордость. Он хотел приподняться и ответить князю, но сознание его померкло. Голова вдруг стала непомерно тяжелая для тоненькой мальчишеской шеи и безжизненно откинулась на траву, как у подбитой птицы.
Глава 29
Бледный свет, льющийся с экрана компьютера, освещал комнату тусклым, неживым светом. Было тихо, только едва слышно жужжал процессор. На стене висела знакомая до боли книжная полка, а под ней стоял родной диван.
«Я умер. Я в раю», - подумал Илья.
Он затаил дыхание, боясь спугнуть видение.
– Илья!
Голос Сереги вывел его из оцепенения. Илья обернулся.
– Серега! Значит, это правда? Мы вернулись? Нам удалось!
– воскликнул он.
Друзья бросились друг к другу и обнялись, как после долгой разлуки. Словно на земле не было никого роднее. Вдруг Илья с удивлением увидел свои забинтованные руки. Его лицо вытянулось. Теперь он явственно ощущал жжение в ладонях.
– Что это у тебя с руками?
– спросил Серега.
– Не знаю. Я же только вернулся, - озадаченно проговорил Илья, и тут его осенило: - Может быть, пока нас не было, мое место занимал тезка?
Чтобы проверить свою догадку, Илья зажег свет и обошел комнату. На диване лежали мамины книги по садоводству, которые Илья в жизни не брал в руки. Кресло было придвинуто к окну, хотя обычно стояло возле журнального столика. Илья бросился на кухню и заглянул в холодильник. Консервы были не тронуты, но мамина стряпня исчезла. На столе стояли немытые тарелки. Улики были налицо. Во время их с Серегой отсутствия кто-то хозяйничал в квартире. И главное, Илья доподлинно знал КТО.
– Гад!
– взорвался Илья.
– Вот гад!
– Кто?
– Твой любимчик, Илька Кречет. Прикинь, пока мы в тринадцатом веке парились, он тут вместо меня на диванчике полеживал. Ладно бы только это, но ведь он еще с моими руками что-то сделал. Болит жутко, сильно жжет.
– Может, он не виноват, - вступился за Ильку Серега.
– А кто же виноват? Ничего себе переселение душ. Просто вредитель какой-то! В тринадцатом веке я с его раной мучался. Домой вернулся, а тут, нате вам, сюрприз. Нельзя ему свое тело на пару дней доверить, - бушевал Илья и вдруг смолк.