Призрак в кривом зеркале
Шрифт:
– Я не знал, что она умерла. В девяносто третьем году? Получается, прошло всего два года после ее переезда… Смерть была насильственной?
– Нет, насколько известно. Ты сам понимаешь, что нельзя исключать хитро замаскированное убийство, но по той информации, что есть у меня, Роза Шестакова скончалась в больнице.
– Неплохо было бы узнать, от чего она лечилась…. – задумчиво проговорил Илюшин.
– Не требуй невозможного. Конечно, это можно сделать, но затраты будут слишком велики… Макар, неужели ты настолько глубоко влез
– Я сам не пойму, насколько влез и чего можно ожидать, – признался Илюшин. – Но пока мне совершенно не ясна подоплека всех происходящих здесь событий. А пару явлений я и вовсе не могу объяснить.
– Каких, например? – заинтересовался Сергей и тут же добавил: – Подожди, не отвечай. Где ты сейчас находишься?
– В комнате.
Бабкин помолчал немного, затем осторожно сказал:
– Ты уверен, что в номере нет простенького подслушивающего устройства? Может, продолжим разговор, когда ты выйдешь на улицу?
– Не имеет смысла. Если кто-то хочет узнать, чем я здесь занимаюсь, пусть узнает. Возможно, это даже будет мне на руку.
– Ну, тебе виднее, – не стал спорить Бабкин. – Так о чем мы говорили? О том, что есть явления, которых ты не можешь объяснить. Что это значит?
– Что-то вроде слуховых галлюцинаций, – неохотно признался Макар.
– Тех звуков, которые ты слышал ночью?
– И это тоже. Но для дыхания я нашел объяснение – точнее, ты его нашел. Кое-чему другому найти не могу.
– Макар, ты сам рассказывал, что дом старый… – осторожно напомнил Сергей, слыша по голосу Илюшина, что тот не на шутку раздражен. – Там могут быть такие особенности конструкции… Не слишком ли большое значение ты придаешь тому, что называешь слуховыми галлюцинациями?
Илюшин поморщился, но деваться было некуда.
– Не только слуховыми.
– В смысле? Подожди… Ты хочешь сказать… Черт возьми, Макар, почему я все тащу из тебя клещами?! Объясни, в конце концов, что там у тебя происходит?
Поколебавшись, Илюшин кратко описал события последних дней. Вердикт внимательно выслушавшего его Бабкина был прост:
– Все, что ты описываешь, – банальный розыгрыш. Макар, ты ведь не хуже меня понимаешь, как несложно при желании изобразить все эти… спецэффекты. Нужно лишь выяснить, кому понадобилось тебя разыгрывать.
– Да знаю я, что это либо розыгрыш, либо случайность….
– Тогда чему ты не можешь найти объяснение?
Прижатому к стенке Илюшину пришлось признаться, что ничему.
– Должно быть, от этого мне и лезет в голову всякая ерунда и чертовщина, – нехотя сказал он. – У меня было предположение, что эмигрировала не Роза, а Эльвира, но здесь никак не могло обойтись без участия детей, а это я исключаю.
– Почему?
– Потому что в девяностом году старшей девочке было около девяти. Остальные младше ее всего на несколько лет. Все они были слишком маленькими для того, чтобы быть соучастниками преступления, если таковое имело место,
– А что навело тебя на мысль, будто могла иметь место подмена?
– Объективно – ничего. Кое-какие смутные ощущения. Но, кроме них, у меня нет ничего серьезного.
Сергей подумал, посопел в трубку и предложил:
– Мне приехать?
– Нет, пока не надо. Допускаю, что мне все же придется связаться с местной милицией, но это крайний вариант. Если она сама раньше не захочет со мной пообщаться.
Он невесело усмехнулся, вспомнив Никиту Борзых и его подругу.
– Ты о чем? – насторожился Бабкин.
– Потом расскажу. Не телефонный разговор.
– Макар, ты сам на себя не похож, – откровенно сказал Сергей. – Уверен, что мне не нужно приехать?
– Пока – да. И, раз уж с Розой Леоновной ничего не получилось, найди мне координаты еще одного человека. Зовут его Антон Соколов, хирург, ему сейчас должно быть чуть больше пятидесяти лет. Проживает в Анненске – или, во всяком случае, жил там в девяностом году.
– Это все данные? – скептически спросил Бабкин. – А золотую рыбку тебе вытащить из пруда не нужно?
– Ладно, узнаю год рождения и отчество, – рассмеялся Илюшин. – Не уверен, что стоит показывать свой интерес к этому человеку, но, похоже, выбора у меня не будет.
– Точно не будет. Ты представляешь, сколько Антонов Соколовых проживает в этом твоем Анненске? Не говоря о том, что его вообще невозможно найти, если он переехал в другой город.
– Убедил, убедил… Вечером побеседую с соседом Шестаковых – он неплохо осведомлен о том, что происходило в Тихогорске в те годы.
Илюшин помолчал и добавил:
– Да, и вот еще что…У Татьяны Любашиной осталась дочь по имени Соня. Разыщи о ней все, что сможешь. Где живет, чем занимается – в общем, максимум данных.
– Это займет много времени, – предупредил Сергей. – И вряд ли я смогу по одному только имени узнать то, что ты просишь.
– Постарайся.
Поговорив с Сергеем, Макар закинул руку за голову и прикрыл глаза, прокручивая перед мысленным взглядом то, что случилось за последние дни. Незаметно для себя он провалился в дремоту, и в полусне Макару казалось, что он поднимается вверх по лестнице, на которой ступеньки рассказывают историю дома – каждая на свой лад, – и все они перебивают друг друга, и ему не остается ничего иного, кроме как топать по каждой, чтобы они замолчали. В конце лестницы его манила к себе приоткрытая дверь, из которой почему-то тянуло манной кашей, хотя Илюшин точно знал, что манки в этом доме днем с огнем не найти. Взойдя на очередную говорливую ступеньку, он снова топнул изо всех сил, и этот звук заставил его проснуться.