Призрак в машине
Шрифт:
— Как она вошла, эта девушка?
— У нее был ключ. — Словно почувствовав, что ему перестали доверять, мистер Аллибон начал с жаром описывать незнакомку. — Красавица. Темные кудри, длинные ноги. Стройная, но… — Он сложил ладони чашечками, словно взвешивая спелые дыни.
Все, с этим пора кончать. Никто не может заметить такие подробности с расстояния в двадцать метров, да еще в темноте. Острое разочарование заставило Барнеби ответить более резко, чем он собирался.
— Должно быть, у вас зрение как у кошки, мистер Аллибон.
— Простите? Ох… нет. Я видел ее раньше.
— Что?
— Примерно за неделю до того. Я как раз отбирал макрель для леди Блейс-Рейнард, случайно поднял взгляд и увидел ее. Эта девушка опрометью выбежала из того же здания и бросилась к Рубену. — Он кивком показал на памятник. — Она была в ярости. Топала ногами. А ее лицо…
Он наклонился к Барнеби, и тот едва не отпрянул. Рыбный торговец сильно вспотел. Воспоминание о длинных ногах, пышных молодых грудях и кудрявых волосах заставило его облизать губы.
— Полна огня. И ненависти. Инспектор, если вы ищете человека, способного на убийство, то вам требуется только одно: найти эту девушку.
Стоя в потоке машин у светофора, сержант Трой с наслаждением дышал окисью углерода. После часа, проведенного в душной гостиной Аллибонов, этот воздух казался свежим. От запаха гнилых хризантем, смешивавшегося со сногсшибательным запахом лежавших в вазе переспелых фруктов, из которых лился сок, его едва не стошнило. Когда они добрались до пса, спавшего у подножия лестницы, кормовое орудие Нептуна выпалило. Залп был таким сильным и вонючим, что их буквально вынесло на Хай-стрит. Там Трой начал жаловаться, что приклеившийся к его нёбу бисквитный пирог с патокой (который Алисия почему-то называла «марципаном»), был слишком сладким.
— То-то ты лопал его без передышки, — проворчал Барнеби. Зависть, с которой он наблюдал за сержантом, поглощавшим высококалорийную пищу, была сравнима только с его негодованием из-за того, что при этом Трой не поправлялся ни на грамм. Джойс пыталась утешить мужа тем, что Трой сам ищет себе неприятностей; при этом она имела в виду внезапный сердечный приступ или удар. Барнеби терпеливо ждал этого уже почти четырнадцать лет, но ни инфаркта, ни инсульта у сержанта пока не было.
Добравшись до машины, инспектор сказал:
— Проверь «Сороку», ладно? Узнай, видел ли кто-нибудь Бринкли или «лексус» вечером накануне его смерти.
— А можно сделать это позже? После того как мы немного подкрепимся?
— Мы совсем рядом. Так что стоит попробовать. — Барнеби вынул из гнезда телефон, набрал номер дежурной части и попросил позвать сержанта уголовного розыска Брирли.
— Одри, ты можешь послать кого-нибудь в «Такси Кокса»? Пассажир, женщина, села у Национального Западного банка около десяти вечера в понедельник, двадцать третьего июля… Верно. Накопай все, что сможешь.
Через несколько минут сержант Трой вернулся, сияя
— Есть результат, шеф!
— Не тяни резину.
— Я поговорил с барменом. Тем самым, который работал в тот понедельник. Он сказал, что Бринкли пришел, заказал выпивку, сел у окна, прикрылся газетой, а сам посматривал на улицу. Этот малый спросил его, за кем он наблюдает, а Бринкли дал ему десятку, чтобы он не поднимал шума.
— Как бармен узнал его?
— Тогда не узнал. Но после дознания у коронера в «Эхе» поместили фотографию покойного. Если Бринкли ждал девушку, о которой говорил Аллибон, — продолжил сержант Трой, — то она могла быть его законной клиенткой.
— Клиенткой с ключами от его конторы в кармане, — пробормотал Барнеби.
Когда два полисмена во второй раз посетили контору «Бринкли и Латам», Гейл Фуллер, проводя их в главный зал, шепнула:
— Сегодня у нас полный комплект. — А потом добавила, показав кивком на стеклянный кабинет: — Флаг вывешен.
Барнеби пригляделся и увидел смотревшего на него Эндрю Латама. Эндрю встал, присоединился к ним, не дав Лео Форчуну времени поздороваться с гостями, и заявил, что он, как старший партнер, считает необходимым присутствовать.
— Разговор может быть личным, — резко сказал Лео.
— Но ведь это не так, главный инспектор?
— Мы с сержантом пришли, чтобы продолжить расследование смерти мистера Бринкли.
— Тогда все в порядке, — сказал Латам. — Время — деньги.
Тут Форчун саркастически рассмеялся и не смог остановиться. Наконец он выдавил:
— Прошу прощения… Вы хотите сообщить нам что-нибудь новое, главный инспектор? Или задать вопросы?
— И то и другое, сэр. Что вы можете сказать мне об этой истории со светом, зажигавшимся после…
— О нет! — в притворном ужасе воскликнул Латам. — Только не это!
— Пожалуйста, мистер Латам. Если у вас есть что сказать, скажите. У нас мало времени.
— Несколько недель назад любопытный старый козел, что живет напротив, сказал это Бринкли, а теперь, как я догадываюсь, и вам. Деннису нужно было ответить, чтобы этот болван не лез не в свое дело, а он сам сдуру заволновался. И даже набрался нахальства спросить меня, не знаю ли я об этом.
— А вы знали, сэр? — спросил сержант Трой.
— Когда это якобы случилось в первый раз, я просиживал штаны на обеде в Лайонс-клубе.
— А во второй? — спросил Барнеби.
— В театре. Смотрел «Мамма миа».
— Вам понравилось?
— Опережаю ваш вопрос, — продолжил Латам. — У меня есть три свидетеля…
— Но это только те случаи, которые заметил Аллибон, — прервал его Лео. — Мы не знаем, сколько он пропустил.
Вспомнив бинокль, Барнеби подумал, что торговец рыбой пропустил не слишком много.
— У скольких сотрудников были ключи?