Призрак войны
Шрифт:
Я прошел вниз по кварталу и вошёл в кабак. Дверь открывалась в небольшой коридор из гофрированной стали, вынуждавший повернуть налево, сделать три шага, затем повернуть направо. Я был уверен, что во время этой короткой прогулки меня на втором повороте просканировали насчет оружия. В то же время я не видел никого, кто мог бы меня остановить, если бы я оружие имел. Мои глаза ещё недостаточно привыкли к темноте, чтобы я мог искоса заметить нет ли где следов перегородок, способных внезапно опуститься и блокировать вооруженного человека, но я бы этому не удивился.
«Яйца» выглядели так,
Я постоял в дверном проеме и почувствовал, что глаза посетителей просканировали меня куда тщательнее проверки на входе в это горячее местечко. В «Яйцах» было, наверное, около сотни человек, не считая персонала, и, по крайней мере, половина из них выглядела довольно смертоносно. Они прикидывали кто я: проблема, возможный союзник или, всего вероятней, потенциальный покойник.
Я дал им хорошенько меня рассмотреть, после чего прошёл к барной стойке. Ко мне подошла бармен и вопросительно на меня посмотрела. Я ткнул в неоновый знак.
– Такое правда есть? Я возьму.
У стоявшего слева от меня крепко скроенного кадра в безрукавке затряслись плечи, когда он захихикал в своё пиво.
– Единственный способ получить «Тимбиквийское темное» в этом месте – это выпить его где-нибудь ещё и выссать здесь.
Я посмотрел на него.
– Ты понимаешь, что больше похож на обезьяну, чем на человека?
То ли в нем было слишком много пива, то ли слишком мало мозгов, но ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я пытаюсь его оскорбить. Когда он начал подниматься я легко представил себе, что передо мной младший брат Бориса, ещё более тупой – эта оценка, с моей точки зрения, уж точно должна была считаться оскорбительной. Его левая ладонь сжала пивную кружку. Он явно собирался выплеснуть мне пиво в лицо, разбить стакан о голову, а потом забить осколки стекла в череп голыми руками.
Каждому нужно хобби, а, судя по виду сбитых костяшек его кулаков, он своим наслаждался.
На его плечо легла рука.
– Вольно, сержант.
Он ещё секунду продолжал вставать, но потом повернулся к говорившему, нахмурившись от замешательства.
– Ты слышала, что он сказал?
– Он попросил пива. – В промежуток между мной и Борисом-младшим вступила темноволосая женщина, но ей пришлось подождать, пока я уберу правую ногу, зацепившую заднюю ножку табуретки, на которой тот сидел. Когда я это сделал, она оперлась на барную стойку и постучала по ней костяшками пальцев.
– Тина, две бутылки «Дайамонд Негро».
Я посмотрел вверх и не увидел
– Никогда о нём не слышал.
– Басолтская марка, не сравнить с «Тимбикви», но неплохое. Его варят в Контрессе – в месте, где река Широкая впадает в океан. Я его завезла.
Я потянулся в карман за деньгами, но моя благодетельница покачала головой.
– Я заплачу.
– Я тебе и так уже жизнью обязан. – Стоявший за её спиной мужлан фыркнул, когда смог наконец разобрать слова.
– Если критерием для угощения является спасение жизней, то Мустанг должен долго поить нас обоих. – В её карих глазах отразились красно-желтые огни вывески. – Ты собирался выбить его табурет, а что потом? Пинал бы его между ног и топтался бы на его горле?
– Выбрал бы что-то одно. Я здесь человек новый и не знаю его так хорошо, как ты.
– Но если бы ты знал, тебе следовало бы заняться обоими вариантами. Многократно. Появилось пиво и она подвинула одно мне. Мы подняли бутылки и чокнулись. – Я – Альба Долехайд.
– Сэм Донелли. – Я отпил и пиво оказалось хорошим, очень хорошим, но я обнаружил, что отвлекся на татуировку на её левом предплечье. Эмблему «Похоронки».
Она опустила бутылку и улыбнулась.
– Итак, что мехвоин вроде тебя делает на свалке вроде этой?
– Это долгая история. Может лучше присесть?
– Конечно. – Она начала пробираться через толпу и я обнаружил, что снова отвлекся, правда не только разглядывая её тело. Она двигалась настолько хорошо, настолько пластично и гибко, что некоторые части моего тела зазудели. Её длинные черные волосы были небрежно перевязаны красным платком и раскачивались туда-сюда от лопатки к лопатке. Серая рубашка без рукавов плотно облегала все, что нужно было облегать, и точно также дело обстояло и с её штанами.
Даже больше, чем её походка, меня отвлекло то, как остальные её воспринимали. Когда я вошёл, я вызывал только холодную враждебность, но её общество даровало мне всеобщее прощение. Некоторые даже кивали мне, что можно было расценивать как всю меру доброжелательности, на которую я мог рассчитывать пока не посражаюсь с ними плечо к плечу, а может быть и после.
Альба дошла до столика, который, пока она ещё подходила, был полностью занят. К тому времени, как до него добрался я, в свидетелях его прошлой населенности остались только испускавший дым пепел и несколько мокрых кругов от донышек стаканов. Она выдвинула для себя стул у стены, а я прошёл на место слева от неё. Моя спина осталась немного открытой, но если бы они хотели меня пристрелить, они не стали бы утруждаться до того, чтобы подкрадываться ко мне сзади.
Она глотнула пива.
– Ты собирался рассказать мне, зачем ты заявился на планету.
– Подозреваю, за тем же, зачем и ты. Победы приобретаются кровью или золотом. Нашей кровью, их золотом.
Альба охотно кивнула, как соглашаясь со сказанным мною, так и подтверждая, что уже слышала подобные разговоры раньше.
– Золото получают именно здесь, но я полагала, это будет частное дельце. За тобой послал кто-то ещё, потому что я не посылала. Это значит, ты – не из моей команды. Знаешь, как говорят: «или с нами, или против нас».