Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого
Шрифт:
Максим хотел узнать о своем предке все что возможно, чтобы думать как Олекса и пройти по его следам в Меджибоже и Збараже. Историк после прочтения его рукописи в Самчиках был почему-то абсолютно уверен, что школяр что-то нашел из наследия Богдана Великого. В своем небольшом, кажется, трактате Олекса писал, что разговаривал о гетмане даже с Григорием Сковородой, написавшем о нем удивительные стихи. Оба учились в Киево-Могилянской академии, на факультете философии, и Максим легко вспомнил биографию великого философа.
Украинский казак Григорий Саввич Сковорода родился в 1722 году в сотенном местечке Лубенского полка на Полтавщине. После окончания народного училища двенадцатилетний хлопец поступил в Киево-Могилянскую академию, из которой отправился прямо в блистательный Петербург.
С дипломатической миссией генерала Вишневского тридцатилетний магистр уехал в Европу и три года пешком ходил по Чехии, Австрии, Венгрии, Италии, Польше и Германии, выучив немецкий, еврейский и греческий языки. Вернувшись на родину, Сковорода год читал курс поэзии в Переяславской семинарии, семь лет служил домашним учителем сына помещика Степана Томары в селе Коврай, с 1759 по 1770 год преподавал в Харьковской коллегии, писал стихи и трактаты. Григорий Сковорода отказался от высоких чинов и должностей для того, чтобы четверть века философствовать и путешествовать по Украине. Он учил простых людей нравственности и уму-разуму, в дороге написал свои знаменитые «Басни» и трактат «Алфавит, или Букварь мира». Гений украинского народа умер 29 октября 1794 года в селе Ивановка, так и не увидев при жизни ни одного своего труда напечатанным.
Удивительные лекции и беседы Сковороды, которого называли русским Сократом, вызывали восхищение у слушателей и завистливую ненависть у так называемых собратьев по науке. Его гений не давал им покоя, особенно когда они слышали потрясающие речи философа. «Весь мир спит нравственным сном, да еще как спит, глубоко, будто ушиблен. А наставники его не пробуждают, да еще и убаюкивают, говоря: спи, все хорошо, опасаться нечего».
Григорий Сковорода, учивший людей счастью, жил в период украинского политического безвременья, когда в старшине, уставшей от героических и кровавых битв своих дедов, исчез дух былой казацкой воинственности. Олекса Дружченко цитировал в своей рукописи слова своего старшего собрата-гения о том, что сотники и полковники когда-то потрясающего землю Войска Запорожского направляли все свои силы и энергию на увеличение богатств, и закончил двенадцатый лист записок афоризмами великого философа:
«Не тот глуп, кто мало знает, а тот, кто знать не хочет. Лучше сухарь с водой, чем сахар с бедой. Жизнь наполнена только тогда, когда наша мысль ради истины изучает ее тропинки».
То, что Олекса Дружченко не раз разговаривал на равных с гением, говорило о его высоком уме и образованности. Теперь Максим знал, что мог думать и как мог поступить его предок во время поисков бумажных следов Богдана Великого, и это было здорово!
Водитель «Нивы» что-то произнес, Максим поднял наполненную мыслями голову и успел справа увидеть пролетевший мимо знак населенного пункта.
Меджибож. Все. Приехали.
Максим поблагодарил вежливого водителя и вышел у моста через Южный Буг, который в этом месте сливался с рекой Бужок. Прямо перед ним возвышалась громада крепости, явно пережившей свои лучшие времена. До ее открытия для посетителей оставалось еще два часа, было уже светло и совсем не холодно, и Максим решил полюбоваться старым великаном, обойдя его стены вокруг, и вспомнить их былую мощь и славу.
О небольшом укреплении на высоком холме размером всего в четверть гектара, в окружении сливающихся друг с другом рек Буг и Бужок, исторические документы впервые упоминали в далеком XI веке. За крепость на богатом торговом пути долго боролись княжеские династии Мономашичей и Ольговичей, в конце отдав ее в состав Галицкого княжества.
После татаро-монгольского погрома Меджибож в 1362 году вместе с Подолией и Волынью оказался в великом княжестве Литовском. Потомки Ольгерда Гедиминовича построили между двумя Бугами первую каменную крепость, которая спасала местное население от ежегодных нападений крымских татар. Летописи упоминали о том, как в 1453, 1509, 1516 годах у Меджибожа, который попал в состав Речи Посполитой, были разгромлены большие крымские орды, приходившие грабить украинские земли.
После того как в 1540 году Меджибож стал собственностью польских шляхтичей Синявских богатые магнаты на пересечении Черного и Кучманского шляхов построили мощную крепость бастионного типа площадью около гектара, которая долгое время не имела аналогов в фортификационном искусстве. Через сто лет крепость стала еще мощнее, ее башни и стены были надстроены.
В самом начале Украинской революции XVII века Меджибож, охраняемый наемными немецкими рейтарами, был атакован казацкими отрядами Максима Кривоноса. Ему в тыл попытались зайти польские хоругви гетмана Ландскоронского, но казаки в яростном бою разбили поляков и немцев, после чего взяли неприступную крепость.
По Зборовскому миру 1649 года Меджибож остался польским, находясь на новой границе Речи Посполитой и Гетманщины Богдана Хмельницкого. В 1651 году огромное казацкое войско, шедшее освобождать Подолье и Волынь, вошло в Меджибож, в котором была устроена гетманская резиденция. Через четыре года войско Потоцкого долго стояло у Меджибожа, но на Гетманщину так и не вошло. В 1657 году армия союзного Хмельницкому трансильванского князя Ракоци с ходу ворвалась в Меджибож, тут же была окружена польскими хоругвями Чарнецкого, Любомирского, Сапери и Потоцкого, однако выдержала штурмы и осады, после чего вырвалась из крепости и ушла в Карпаты.
После раздела украинских земель на правобережные и левобережные Меджибож остался в Польше. В 1672 и 1676 годах огромное османское войско, взявшее неприступный Каменец-Подольский, вошло в Меджибож, в котором остался большой турецкий гарнизон. По Карловацкому миру 1699 года Меджибож с округой вернулись в состав Польши.
При разделах Речи Посполитой второй половины XVIII века Меджибож с Подольем и Волынью оказался в Российской империи и в 1830 году за участие в польском восстании был отобран в казну у тогдашних владельцев Чарторыйских. В крепости, реконструированной в готическом стиле, расположился военный гарнизон.
Меджибожская твердыня сильно пострадала в двух мировых войнах, но еще больше была разрушена в 1950-х годах местным населением, не пощадившим даже крыш, дверей и оконных рам. В 1960 году крепость наконец стала памятником архитектуры и в 2001 году получила статус Государственного историко-культурного заповедника, в котором были развернуты музейные экспозиции и начались реставрационные работы.
Максим не спеша обошел Меджибожскую крепость по асфальтовой дороге, которая символически отделяла ее от местечка с аккуратными одноэтажными домиками. Снег везде сошел, было совсем не холодно, и московский историк был очень доволен. Каменная твердыня на речном перекрестке, построенная в виде не раз побывавшего в сечах копья, производила потрясающее впечатление.
Тридцатиметровые стены с большими контрфорсами и удивительные двухъярусные башни XVI века были методично пронизаны рядами пушечных амбразур и бойниц для ружейного огня. Меджибож, сочетавший в своем облике все стили средневековой фортификации, яростно выбрасывал наружу огромную мощь, дававшую, как ни странно, ощущение абсолютного спокойствия.
Максим подошел к самому острию крепостного копья, почти воткнувшегося в Южный Буг, и задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, как зубцы на самом верху стены упираются в низкое небо. Он всегда испытывал подъем жизненных сил в старинных крепостях и замках, от которых веял ветер подвигов и славы. Он уже приезжал в Меджибож, когда писал свою книгу об украинских замках и восстанавливал картину штурма крепости в 1648 году отрядами Максима Кривоноса, разрубавшего немецких рейтар надвое своей страшной саблей весом в полпуда. Московского историка всегда восхищало воинское мастерство казаков Богдана Хмельницкого, десять лет совершавших невозможное, и он радовался, что среди этих героев были его предки. Максим в мельчайших подробностях восстановил, как был взят Меджибож в 1648 и 1651 годах. Когда в его голове возникали образы боя, в котором в огне и черном дыму от залпов мушкетов и пушек голые по пояс казаки лезли на высоченные стены, падая гроздьями с огромной высоты в глубокий ров, и несмотря ни на что по подъемному мосту проламывались в кованые ворота, Максим потом долго не мог успокоиться. Да, были люди в хмельницкое время! Настоящие богатыри, оставившие немеркнущую славу в веках своим потомкам!