Призрак
Шрифт:
— Кто-нибудь из вас видел раньше эту девушку?
Он достал фотографию семьи Ханссенов.
Они взглянули на нее и покачали головами.
— У меня есть пять тысяч крон для того, кто даст мне какую-нибудь ниточку, сплетню, что угодно.
Парни переглянулись. Харри ждал. Они развели руками и снова отвернулись от него. Может быть, они пропустили вопрос мимо ушей, потому что им его уже задавали, например отец, разыскивающий свою дочь среди наркоманов Осло. Тем не менее им не хватило цинизма или фантазии, чтобы сочинить что-нибудь и заработать награду.
— Нет так нет, — сказал
В следующий миг он достал его. И Харри был прав, он был похож на «беретту» модели «Чита». Девять миллиметров. Короткоствольная мерзкая штуковина.
— Ты что, бауш?
«Полиция» на кебабско-норвежском.
— Нет, — ответил Харри, пытаясь подавить тошноту, подступившую к горлу, когда он заглянул в дуло пистолета.
— Врешь. Ты не колешься «скрипкой», ты шпионишь.
— Я не вру.
Человек с наркотиками коротко кивнул Рику Россу, тот подошел к Харри и задрал рукав его пиджака. Харри попытался отвести взгляд от дула. Рик Росс тихо присвистнул и сказал:
— Похоже, чувак все-таки колется.
Харри использовал обычную швейную иглу, подержав ее над пламенем зажигалки. Он глубоко воткнул и покрутил иглу в четырех-пяти местах на руке, а после растер царапины нашатырным мылом, чтобы они еще больше покраснели. Напоследок он проткнул вену по обе стороны от локтя, чтобы кровь вылилась под кожу, и сформировал несколько эффектных синяков.
— Все равно думаю, что он врет, — сказал человек с наркотиками, переступая с ноги на ногу, и схватился за рукоятку пистолета обеими руками.
— Почему? Вот, у него в кармане шприц и фольга.
— Он не боится.
— О чем ты? Да посмотри на него!
— Он недостаточно боится. Эй, бауш, заряди-ка шприц. Сейчас.
— Ты сбрендил, Раге?
— Заткни пасть!
— Расслабься, а? Чего ты так взбеленился?
— Вряд ли Раге понравилось, что ты назвал его по имени, — сказал Харри.
— Ты тоже заткни пасть! И заряжай давай! Из своего пакета!
Харри никогда раньше не готовил наркотик и не кололся, во всяком случае будучи в сознании, но он употреблял опиум и знал, что надо делать: растворить вещество до жидкого состояния и втянуть в шприц. Не может же это быть слишком трудно! Он сел на корточки, высыпал порошок в фольгу, при этом несколько крупинок упали на землю, и он послюнявил палец, поднял их и положил на десну, стараясь при этом выглядеть деловитым. Порошок был горьким на вкус, как и другие наркотики, которые он пробовал в бытность полицейским. Но у этого был немного другой привкус. Едва заметный привкус аммиака. Нет, не аммиака. Теперь он сообразил: этот вкус напоминал о перезрелой папайе. Харри чиркнул зажигалкой в надежде, что они спишут его неловкость на то, что он работает под дулом пистолета.
Через две минуты у него в руках был заряженный шприц. К Рику Россу вернулось гангстерское самообладание. Он засучил рукава до локтей, широко расставил ноги, сложил руки на груди и откинул голову назад.
— Ширяйся, — скомандовал он. И предостерегающе вытянул руку: — Да не ты, Раге!
Харри
— У-у-у-ух, — простонал Харри.
Достаточно профессионально, чтобы они не задумались о том, действительно ли острие иголки вошло в вену, а не просто в мясо.
Он закатил глаза и согнул колени.
Достаточно профессионально, чтобы они поверили в его фальшивый оргазм.
— Не забудьте передать сообщение Дубаю, — прошептал Харри.
Потом он вывалился на улицу и поплелся на запад по направлению к Королевскому дворцу.
И только на улице Дроннингенс-гате он выпрямился.
На улице Принсенс-гате случился отсроченный приход. Подействовали частицы вещества, нашедшие дорогу в кровь и достигшие мозга окольными путями через капилляры. Эффект отдаленно напоминал опьянение, полученное от укола прямо в вену. И тем не менее Харри почувствовал, как глаза наполняются слезами. Как будто он слился с любовницей, которая казалась потерянной навеки. Уши наполнились не небесной музыкой, а небесным светом. И он тут же понял, почему этот наркотик назван «скрипкой».
Часы показывали десять вечера, свет во всех кабинетах Оргкрима был погашен, коридоры опустели. Но в офисе Трульса Бернтсена монитор компьютера отбрасывал голубой отблеск на полицейского, закинувшего ноги на стол. Он поставил полторы тысячи крон на «Манчестер-Сити» и должен был вот-вот проиграть. Но сейчас они будут бить штрафной. Тевес с восемнадцати метров.
Он услышал, как открылась дверь, и указательный палец правой руки автоматически потянулся к кнопке «Escape». Но слишком поздно.
— Надеюсь, за электричество платят не из моего бюджета.
Микаэль Бельман уселся на единственный свободный стул. Трульс заметил, что по мере продвижения вверх по служебной лестнице Бельман стал избегать употребления словечек, которые были в ходу в районе Манглеруд в их детстве. Только в разговорах с Трульсом он иногда снова становился манглерудским мальчишкой.
— Газетенки читал?
Трульс кивнул. Поскольку делать ему было все равно нечего, после изучения разделов о происшествиях и спорте он прочитывал все остальное. Например, он видел кучу фоток секретаря члена городского совета Исабеллы Скёйен. Ее стали снимать на всяких премьерах и социальных мероприятиях, после того как летом газета «ВГ» напечатала большое интервью с ней под названием «Уборщица улиц», в котором ей воздавалась честь и хвала за то, что она стала архитектором мероприятий по наведению порядка среди наркобанд и героинистов на улицах Осло. В этой же статье ее представляли как будущего члена Стортинга. Во всяком случае, ее работа в городском правительстве принесла видимые результаты. Трульс отметил, что вырез на ее одежде становится тем глубже, чем активнее ее поддерживает оппозиция, а улыбка скоро станет такой же широкой, как задница.