Призрак
Шрифт:
— А что насчет Виктора?
— Я договорился о завтрашнем ужине. Тогда ты сможешь поговорить с ним.
Он делает свой ход на доске, причем весьма небрежный. Я следую его примеру с таким же небрежным движением, потому что мне надоела эта игра, и я хотел бы, чтобы он бросил мне вызов, хотя бы один раз.
— Он не захочет, чтобы ты покидал страну, — замечает Франко. — Он не захочет рисковать тобой.
— Тогда я не оставлю ему другого выбора, — пожимаю плечами.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Франко.
— Проблема
— А, — Франко задумчиво потирает подбородок. — Проблема, которую можешь решить только ты. Тогда предложи… двух зайцев одним выстрелом?
Я киваю, но это всего лишь вопрос нескольких секунд, прежде чем Франко скажет все, что у него на уме.
— Вы считаете, что это разумно, господин Николаев?
— Считаешь, я поступаю неразумно?
Он качает головой.
— В тебе много чего есть. Но бездумность не твой конек. Но мне кажется, что ты действуешь импульсивно. Это не в твоем характере.
Не в моем характере покидать святилище моего дома. Вот что имеет в виду Франко. Было не так много случаев, когда я чувствовал необходимость покинуть жилище. Каждый раз, когда я делаю это, я рискую раскрыть свою тайну окружающим. Моим товарищам — ворам.
Покидать страну — еще больший риск. Тем не менее, это тот риск, на который мне стоит пойти.
Я встречаюсь взглядом с Франко.
— Иногда мы должны делать то, чего не хотим. Это часть жизни, верно?
— Ты солгал Виктору, — отвечает он. — Если он когда-нибудь узнает, на что ты пошел, чтобы вернуть эту девушку, может начаться война.…
— Учитывая, что мы с тобой единственные, кто знает тайну, я нахожу это крайне маловероятным. И, кроме того, кто заменит меня?
Франко делает жест рукой, уступая.
— Никто не может заменить тебя. Вот почему ты рискуешь. Но эта девушка, я беспокоюсь о ней.
Ему не нужно объяснять мне, что может пойти не так. Я сам постоянно перебирал варианты. Это, несомненно, осложнит мои отношения с Лаклэном Кроу и нашим союзом с ирландацами. Я дал им слово, что найду ее, и нашел. Но ни ирландец, ни Виктор не знают о моих истинных намерениях в отношении девушки. Он рассердится, о чем мне четко напоминает Франко. Но мое положение в стае Воров обеспечено на всю жизнь. Возможно, поэтому я и рискую. И я тщательно взвесил все стороны этого дела.
Конечный результат, и единственный результат, который имеет значение, заключается в том, что я не буду прикован к Кате на всю оставшуюся жизнь. Франко это знает. И все же я потакаю его тревогам из уважения. У него всегда самые лучшие намерения, поэтому он заслуживает того, чтобы его выслушали, даже если это не изменит моего решения.
— Скажи мне, что тебя так беспокоит, — предлагаю я.
— Она, скорее всего, очень непредсказуема. Невозможно сказать, в каком состоянии она окажется, когда ты впервые встретишь ее. Через
Я бросаю взгляд на фотографию девушки на моем столе. Ту самую, которую дала мне ее подруга Мак в надежде, что я смогу найти ее. Что я смогу спасти ее. Это фотография, которую я изучал день и ночь в течение последних трех недель. Я знаю о ней все. Я прочитал ее досье от корки до корки. Раскрыл всю ее историю вплоть до того момента, когда ее продали. И то, что говорит Франко, — правда. Она сломлена. Она повреждена. Я знаю это лучше, чем кто-либо.
Я наливаю себе еще коньяку и поднимаю бокал в знак согласия.
— И именно поэтому она будет идеальной.
Глава 2
Талия
СМЕРТЬ.
В этом слове есть такое чувство завершенности. Но это больше, чем просто конец. Люди умирают задолго до того, как попадают в могилу.
Они умирают по незначительным причинам каждый божий день.
Из-за потери чувств. Отсутствия заботы. Иногда это происходит медленно. Иногда это похоже на последствия урагана.
Смерть может вселиться в тело задолго до того, как душа покинет его.
В моем случае это правда. Это единственная истина, которую я знаю.
И я готова принять смерть этой жизни с распростертыми объятиями. Я готова к полету. Готова обрести покой.
Еще одна неделя. Семь дней. Еще сто шестьдесят восемь часов.
Этого мне хватит. Тех остатков белых таблеток достаточно, чтобы освободить меня. Если сегодня все пойдет по плану, я, возможно, даже выиграю для себя денек относительной свободы. Арман всегда щедр на таблетки, когда принимает гостей. Чтобы я не рыпалась. Чтобы держать меня в узде.
После того, как он меня трахнет.
Потому что он никогда не трахает меня, когда я под кайфом. Он не оказывает мне такую любезность. Для него я всегда должна быть трезва как стеклышко.
Он сейчас внутри меня. Он трахает меня, как грязную свинью. Точно также он всегда поступает перед вечеринкой. Это для того, чтобы я не забыла, кому я принадлежу, когда все его друзья будут внутри меня сегодня вечером. Он кончает с ворчанием и отбрасывает меня в сторону на грязный матрас, на котором я провожу свои дни.
Я не смотрю на него, когда он говорит. Я уже знаю, что он скажет. Одно и то же предупреждение шипит мне каждый раз. У него сильный акцент и тяжелое дыхание. Только слова на этот раз другие. Я едва не пропускаю их значение сквозь пелену отчаяния, но что-то в его голосе привлекает мое внимание.
Трудно точно определить, что это. Но что-то не так. Я никогда раньше не слышала, чтобы Арман нервничал, но сейчас он говорит именно так.
— Сегодняшний вечер очень важен, — говорит он. — Эти люди должны быть довольны. Ты должна постараться.