Призрак

Сидоренко Сергей Николаевич

– А так ли всё это нужно, детектив? – раздался шепот из темноты.

Реакция не заставила себя ждать – рука с пистолетом моментально взметнулась в направлении источника звука.

– Кто здесь? – спросила она.

Она шла домой по полутемной парковой аллее, куда слабо доходил свет от фонарей, поэтому разглядеть говорившего в полумраке было почти невозможно.

А какое это имеет значение? – при этих словах Аливию вновь сковал этот ледяной озноб, и она сразу всё поняла. Рука с пистолетом безвольно опустилась.

– Тебя ведь нет,– сказала она. – Кто ты?

– Теперь это неважно,– раздался шепот из темноты. – Теперь это совсем не важно.

– Что ты хочешь сказать? Кто-то еще умрет? Кто? Что случилось с Джоном Бакстером?

Но загадочный собеседник исчез, только едва ощутимый, но очень холодный

мимолетный ветерок – и всё, зловещая тишина. Детектив Вудс с чувством выругалась и огляделась по сторонам, ища причину, которая заставила призрака ретироваться. Заметив, она вновь захотела выругаться, но сдержалась.

– Аливия, я же говорил, что в такое время опасно ходить одной, тем более по таким местам! – Роберт Хопс улыбался, стоя у патрульной машины.

– Ты следил за мной! – возмутилась Аливия.

– Во-первых, не следил, а переживал, во-вторых, как оказалось, переживал не зря, в-третьих мой маршрут проходит здесь, и я в ночную смену. И пистолет уже можно убрать,– Робокоп кивнул на оружие, которое Аливия по-прежнему держала в руке.

– Кто там был? – спросил Хопс.

– Никого,– ответила Аливия. – Я услышала шорох, но это оказалась всего лишь бродячая собака.

– Я отвезу тебя домой, возражения не принимаются и точка! – заявил Хопс, гостеприимно распахивая дверь своей машины. – Я не отстану, Ливи, даже если ты меня возненавидишь!

Аливия поняла – не отстанет. Да и внезапно на неё навалилась вся усталость сегодняшнего дня и последние события окончательно её вымотали. Она почувствовала внезапную слабость в ногах и кивнула. Думать над этим всем ей сегодня уже не хотелось, хотелось только одного – добраться поскорее домой и лечь спать. А завтра будет новый день и она разберется со всем этим, всенепременно разберется.

Вторая интерлюдия.

Сначала я ничего не мог понять. Последнее, что я помнил, это визг тормозов, потом наступила тьма, будто внезапно погасили свет, щелкнув выключателем и выключив весь этот хмурый серый день. Потом какой-то туман, в котором мелькали непонятные, странные тени и слышались чьи-то голоса. Смутно знакомые голоса. Мне казалось, что я уже слышал их когда-то, но вот когда именно – вспомнить я не мог. Я не чувствовал своего тела, словно мое сознание парило в этом самом тумане. Я не знаю, сколько это длилось и что это вообще было. Какое-то туманное небытие. Но всё когда-нибудь заканчивается – туман потихоньку рассеивался, проступали контуры знакомых зданий. Наконец картинка окончательно сформировалась. Я стоял посреди дороги, ничего не напоминало о случившемся, совершенно ничего. Что это вообще было? Визг тормозов, а что потом? Неужели всё это было лишь плодом моего воображения? Я подошел к одному из зевак на тротуаре, чтобы узнать у него, что произошло.

– Что здесь случилось? – спросил у него я.

Он никак не отреагировал. Я повторил свой вопрос, уже гораздо громче. Никакой реакции! Что за черт? Минуточку, ведь он меня даже не видит! Ну то есть совсем не видит! Я попытался хлопнуть его по плечу и вот тут мне стало по-настоящему, до жути страшно! Моя рука погрузилось в его плечо, будто бы она была бесплотной, бестелесной! Я попытался прикоснуться к стоящему рядом дорожному знаку – тот же эффект! И только теперь до меня дошла ужасающая правда – тот визг тормозов и последующая тьма, всё это мне совсем не почудилось! О Господи, неужели я мертв?! Нет, не может быть, уму непостижимо, и ещё много разных эпитетов! Но как не называй, от этого ничего не изменилось – я стал другим! А может, это всё мне снится? Я видел себя, своё тело, руки, ноги. А что если? Я подошел к автомобилю, который был припаркован неподалеку, посмотрел в зеркало и закричал. Кричал я долго, вложив в этот крик всё своё отчаянье. Я не видел себя в зеркале, меня словно здесь не было! Но всё-таки я здесь был. Я видел людей, я слышал их, но меня для них словно бы не существовало! Одна девушка даже прошла сквозь меня, как будто бы я тут не стоял вовсе! Нет, это сон. Это всё просто сон, и сейчас я проснусь в своей постели, в своей маленькой квартире. В той самой квартире, которая так мне опостылела, но в которой я так хотел вновь оказаться! А что, собственно, мне мешало? Я пошел домой. Тут я заметил, как легко мне стало идти, я словно бы парил над тротуаром. Господи, что

же все-таки происходит со мной? Даже если я и умер, почему я не на том свете? Где ангелы, которые по идее должны прийти и забрать мою грешную душу? Может, они слегка запаздывают? И ладно ангелы, я, скорее всего настолько грешен, что за мной почти наверняка явится парочка демонов. Даже если и так, то они тоже что-то не очень торопятся! Я взглянул на небо – обычное пасмурное небо. Небеса не спешили разверзнуться и явить мне лестницу наверх, да и в земле тоже не открылось тоннеля в преисподнюю. Может, это все-таки сон? Но тогда – когда же я проснусь? А может, не нужно просыпаться? Тут меня никто не видит и не слышит, как я и хотел. Долгожданный покой. И тут меня посетила жутковатая мысль – вечный покой. Но как бы я не пытался отринуть от себя ужасную истину, она давила на меня тяжким грузом – это всё не сон. Мне вновь стало жутко от всего этого. Неужели я и вправду умер? Даже если и так, то в этом есть и свои преимущества – двери теперь можно не открывать! Черт возьми, я ещё умудряюсь шутить в такой дрянной ситуации! До своей квартиры я добрался быстро. Интересно, как я поднимусь по лестнице? Не провалюсь ли я сквозь ступеньки? Я попробовал и мне не повезло. Странно, сквозь тротуар ведь я не проваливался! И тут меня посетила спасительная мысль – а что если просто сильно захотеть, предельно сосредоточиться, сконцентрироваться? Я сжал в кулак всю свою волю, всю злость, всю ненависть, благо последнего хватало с лихвой. Я чувствовал, что у меня получится, потому что я ещё не покинул этот мир, был его частью. А раз так, то я должен взаимодействовать с этим миром, должен! И я пошел по лестнице, по этой трижды клятой лестнице, я пошел по ней! И это дало мне новые силы, я вознесся наверх, минуя лестничные пролеты. Черт возьми, быть мертвецом не так уж и плохо! Вот и нужная мне дверь, которую уже можно и не открывать. В квартире я услышал голоса, которые узнал сразу – один из них принадлежал Мелани, моей подруге. Очень близкой подруге, если вы понимаете, о чем я. Второй голос – это была её подружка Джесс.

– Держись, всё будет хорошо,– говорила Джесс моей девушке. – Всё будет хорошо, ты справишься.

– Почему, почему всё именно так? – Мелани плакала. – Почему всё так несправедливо, Джесс?

Я вошел в комнату, подобно порыву ветра, скользнул бесшумно, вновь наплевав на дверь. Мелани сидела на диване и плакала, Джесс обнимала её.

– Как всё произошло? – спросила она.

– Мне позвонили и сказали, что он попал под машину, умер по дороге в больницу! – всхлипнула Мелани. – Боже, я до сих пор не могу поверить в это! Мне кажется, что он вот-вот придет и всё это окажется ошибкой, страшным сном!

Одного она только не знала – я уже вошел, я уже был здесь, но ни Мелани, ни Джесс совершенно меня не замечали и заметить не могли. И внезапно мне стало так паршиво! Я не мог подойти к любимой девушке, обнять её, заговорить с ней, утешить! И никогда уже не смогу, никогда! И всё это из-за какого-то придурка, который куда-то там торопился!

– А кто тебе сообщил? – спросила Джесс.

– Из полиции звонили,– всхлипнула Мелани. – Я потом позвонила Баки Винсенту, его единственному лучшему другу, который дружил с ним ещё со школы! Он был в шоке, но сказал, что сообщит обо всём остальным.

– А стоит ли? – спросила Джесс. – Ты же говорила, что он ненавидел своих одноклассников!

– Много лет прошло,– снова всхлипнула Мелани. – Это ведь всё осталось в детсве, они выросли, изменились, стали другими.

Тут меня вновь взяла злость. Зачем? Зачем было оповещать их, этих говнюков? Чтобы они посмеялись напоследок, вспоминая о том, как издевались надо мной? Нисколько они не изменились! И тут я с беспощадной ясностью решил – этого не будет! Я не позволю им в очередной раз издеваться надо мной! Не знаю пока, каким именно образом, но не позволю! Этому не бывать!

– Кому Баки сообщил об этом? – спросила Джесс.

– Он сказал, что позвонит Грегори Вайнсу, Джонни Бакстеру, Винни Кенту и Гарри Остину,– ответила Мелани.

Вот значит, как! Баки, как ты можешь говорить обо всём этом именно им, самым отъявленным говнюкам, которых я ненавижу больше всего?! Как?!

Я покинул свою квартиру так же, как и пришел – незаметно. Да я ведь и не мог теперь иначе. Монстр по имени Ненависть вновь очнулся, и он требовал только одного – напомнить им всем, что они говнюки.