Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник)
Шрифт:
Железные ступени звенели под быстрыми ногами. Никто не шел навстречу, никому не был интересен этот маяк.
Пока бежала вниз, пока продиралась сквозь кусты и ограду, успела решить, что все показалось, что в лабиринте не человек. Показалось ведь на Горе Крестов.
Белый пудель меховым комком подкатился под ноги, запрыгал, затявкал. Чуть не тяпнул за лодыжку, а получив пинок под брюхо, с возмущенным лаем понесся обратно. К лабиринту. К девчонке, стоящей в его центре.
Девчонка? Вот ведь…
У незнакомки были длинные светлые волосы, беспощадно растрепанные ветром. Серая кофта. Серые брюки. Черные ботинки. Лицо… Обыкновенное. Бледное. Тонкий шелушащийся носик.
Пудель неистовствовал. Бегал на границе лабиринта. Внутрь не совался.
– Чего это он? – спросила Алена.
Девчонка скривила губы. Не понимает, что ли? Ах, ну да! Они тут с русским не очень. Забывать стали.
– Ты ему не нравишься, – по-русски ответила девчонка.
Легкий акцент. Но ведь говорит! Очень приятно. Не надо напрягаться, не надо составлять эти бесконечные английские фразы.
– Чего это я ему не нравлюсь? – проворчала Алена, но решила не обращать на глупую зверюгу внимания. Ее сейчас больше интересовала девчонка. Что она здесь делает? Почему говорит по-русски? Получится ли с ней задружиться или лучше этого не делать? – Ты прошла лабиринт?
– Как видишь, – повела рукой девчонка, показывая на свои ноги.
Черные ботинки. Летом. Что-то она не по сезону одета. И вообще, все это неказисто и немодно. О чем можно говорить с человеком, который так одевается?
Пудель надрывался.
– Ты чего тут делаешь?
Девчонка улыбнулась. Улыбка была немного странная. Растянутые губы, демонстрирующие ровный прикус. Пудель хрипел.
– Я здесь живу! – И без перехода: – Пойдем к морю.
Она легко перешагнула ходы, по которым недавно так старательно кружила, и, не оглядываясь, направилась к заливу. Алена побежала следом, еще не понимая, что заставляет ее слушаться эту странную девочку. Ничего интересного в незнакомке нет. Какая из нее компания в далеком путешествии? Она ведь даже не парень. Разве только лабиринт. И собака. И улыбка. И вообще, куда она так почесала?
– Красиво здесь, правда? Хочется жить и никуда не уезжать.
Девчонка легко балансировала на острых камнях. Вода билась о подошву ботинок.
Алена с трудом оторвала взгляд от странных башмаков и посмотрела на горизонт. Он был неласков. Пасмурное небо сливалось с морем – не поймешь, где начинается одно и заканчивается другое. Алена с трудом держалась на камнях. Острые грани резали тонкую подошву сандалий.
Девчонка побрела вдоль кромки воды, свернула на уходящую в море косу. Заволновались, закричали чайки.
– Ты куда? – вместе с чайками заволновалась Алена.
– Пойдем, – поманила девчонка. – Там красиво. Будет потом что вспомнить!
– Когда вспомнить?
И тут же подумала: кто все это будет вспоминать, если они навернутся, если их смоет холодная балтийская волна.
Идти не хотелось. Мокрые камни оказались покрыты скользким илом – Алена успела черпануть сандалетами, и теперь нога сползала из обувки, норовя порвать кожаные хлястики. Ветер продувал легкую кофту, звякал длинной цепочкой бус.
– Ну… потом. Когда ты уйдешь отсюда.
Девчонка прыгала по камням, а со стороны казалось, что она вышагивает прямо по морю – серые камни сливались с водой. Если бы не чайки, постоянно срывающиеся в короткий полет, границу земли было бы не определить. Крики птиц нарастали, некоторые уже кружились над непрошеными гостями, грозно разевая клюв. Пуделек забился в камнях, растеряв последнюю храбрость. Девчонка шагала к краю мира. Казалось, что она сейчас дойдет до последнего камешка, сядет там и примется болтать ножками. А Балтийское море так и польется вниз, с обрыва. Это, должно быть, красиво. Жалко маяк. Если вся вода выльется, кому он будет светить?
Алена вспомнила, что это она собиралась сидеть на краю земли, только не здесь, а на Северном полюсе, и заторопилась, чтобы у нее не украли осуществление мечты.
Чайка пролетела над самой головой. Ветер от крыльев взъерошил волосы. Алена остановилась. Ноги промокли, идти в сандалиях стало невозможно, стоять на острых камнях больно. Алена вспомнила ботинки незнакомки, они бы ей сейчас не помешали. Ветер назойливо вбуравливался в плечи, бил в грудь. Чайки орали все громче.
Надо позвать девчонку! Как ее имя? Они даже не познакомились.
– Эй! – крикнула неуверенно. – Возвращайся! Ты навернешься.
Девчонка махнула рукой. Отсюда уже не очень хорошо было видно: она идет или стоит. Кажется, все-таки идет – чайки голосят, стая над головой незнакомки множится. Как бы они ее не заклевали – птиц уже было столько, что они загораживали тонкую серую фигурку.
– Стой! – звала Алена. – Ты куда?
Жалобно подвякнул пуделек. Птицы одновременно замолчали и упали на камни.
Девчонка шла обратно. Смотрела под ноги. Спотыкалась. И все это среди полной тишины. Как будто уши заложило.
Зачем-то вспомнились чайные ложки, домовые, лешие в лесу. Там болото, а тут море. Значит, должен быть Кракен. Сейчас он выставит из воды щупальце и схватит. Подойдет еще русалка, внезапно вынырнувшая на камешки. Или гигантская волна.
– Сумасшедшая! – взвизгнула Алена, стирая из воображения ужасы. – Ты зачем туда пошла?
– Зато ты меня теперь не забудешь. – Девчонка снова растянула губы, демонстрируя хороший оскал.
– Чего ты уперлась в это «забудешь – не забудешь»?
– Так просто.