Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник)
Шрифт:
Вперед – навстречу приключениям!
– А! Алена? Здорово!
Футболка была оранжевая. Не красная. И волосы сегодня как-то по-особенному рыжи, и весь Эдик жизнерадостен, как солнышко.
– Ой, привет!
Только и смогла сказать Алена, расплываясь в глупой улыбке. Когда твои губы так тянет непонятная сила, ты уже ничего не можешь: ни говорить, ни делать, ни думать. Только смотреть. Только улыбаться.
Эдик между тем закидал вопросами, поделился сведениями о погоде, рассказал новости. Когда в его словах всплыло имя мамы, Алена перестала улыбаться и немного пришла в себя.
– Мама завтракает, – мстительно ответила Алена. – Там как раз этот, красавчик пришел. Ну, тот, что со всеми болтает.
– А! Молодожены, – легко согласился Эдик, пропустив намек на то, что мама кем-то увлечена. – А вы куда собираетесь сегодня?
Вот так… и никакой романтики. Они не родственники, не друзья и даже не парень с девушкой. Они уже муж и жена. Могли бы это и раньше у Эдика узнать.
– Чего тут собираться? – буркнула Алена, заметно скучнея. – Мы едем на маяк. Тот, что ближайший. Нам сказали, что там лабиринт прикольный есть.
– А! Тахкуна, – снова непонятно чему обрадовался Эдик. – Хорошее место. И лабиринт там есть. А еще есть памятник детям, погибшим на пароме «Эстония». Слышала про такой?
Алена поджала губы. Ни про какие паромы она ничего не слышала. И говорит сейчас Эдик явно не о том, о чем хотелось бы Алене. А хотелось бы ей, чтобы он прямо сейчас сказал, что Алена красивая, что она гораздо красивее мамы, что тот молодожен дурак и что сейчас они вдвоем поедут на край света.
Но Эдик не спешил читать ее мысли. Он говорил о своем, продолжая копаться в машине:
– Лет двадцать назад в сентябре в сильный шторм перевернулся паром. Он назывался «Эстония». Чуть ли не тысячу человек погибло.
– Как печально, – через силу выдавила Алена. Хотелось плакать. Ну, почему этот мир так несправедлив!
Эдик выбрался из-под капота машины и внимательно посмотрел на Алену.
– А по дороге можно заехать на Гору Крестов, Ристимяги. Потрясающее место.
– Ага, – скривилась Алена.
И зачем она встретила Эдика? Была бы уже на подходе к Северному полюсу.
– Представляешь: лес, земля покрыта мхом, кустики черники, редкие лиственницы, сосны, и все-все вокруг в крестах.
Алена все это хорошо представила. А представив, вздрогнула.
– Почему в крестах?
– Место такое! Легендарное. С любовью связанное.
Алена фыркнула. Опять любовь. Как будто без нее жить нельзя.
– Все легенды про любовь, – недовольно буркнула она.
– Эта особенная. Рассказывать? – Эдик вытер руки тряпкой, присел на крыло, готовый рассказывать.
Алена стрельнула глазами в сторону гостиницы. Мама вряд ли так быстро появится. Пока красавчик не уйдет из столовой, ее из-за стола не вытащишь.
Алена опустилась на ступеньку крыльца. Делать решительно было нечего.
– Давай рассказывай.
Эдик бросил тряпку в салон и захлопнул капот.
– Встретились на узкой дороге две свадебные процессии, и ни одна не хотела уступать дорогу. Ругались, ругались, пока не подрались. В драке убили жениха и невесту из разных свадеб. Испугавшиеся гости разбежались. С тех пор на этой горке каждый оставляет крестик.
– Как на могиле? – Настроение у Алены не поднималось. – А чего они сразу убивать-то кинулись?
– Легенда, – развел руками Эдик и покосился на свою машину. – Если вы сейчас соберетесь, могу подбросить до Тахкуна. Все равно мне в сторону Кыпу ехать.
Заколдованное место этот остров Хийумаа: куда ни повернешься, все будет в сторону Кыпу.
На Кыпу Алена уже была. Это самый старый маяк на острове. Огромный, белый, с красной шапочкой, он толстоногим монстром смотрится от прибрежных скал. Усеченный конус основания, четыре ребра, упирающиеся в бока для прочности. Кажется, что он так и вырос прямо из этой каменистой земли, уперся в нее лапами – ни упасть, ни отойти. Когда подъезжаешь к нему, дух захватывает – до того он красив. Бешеный ветер бьется лбом о его прочные стены, словно пытается сдвинуть с места, но он не дается. Бросает дальний свет кораблям, предупреждает об опасности. Белой громадой нависает над маленькими человечками, стоящими на земле. Что люди ему, когда он повелевает расстояниями и немножко временем.
На северной точке острова тоже есть маяк. Тахкуна называется. Кыпский маяк самый старый, в Тахкуна самый высокий. Говорят, с него в хорошую погоду видна Финляндия. С финского берега Тахкуна заметен по ночам – светит-то ярко.
А ведь такси можно и отменить. Ехать с Эдиком гораздо интересней.
– Я сейчас сбегаю, спрошу! – подпрыгнула Алена, забыв о своей обиде, о своем желании никогда-никогда больше не общаться с мамой, о своем начавшемся походе к белым медведям.
Поехать с Эдиком к неведомой Горе Крестов, это же… это же…
Долго искать маму не пришлось. Стоило Алене оказаться в полутемной прихожей, как она услышала мамин смех. Она шла из столовой. Не одна. Вместе с красавцем. Держала его под руку. Рядом топала его жизнерадостная подруга. Они мило болтали по-английски. Красавец так же, как и до этого своей спутнице, скромно улыбался маме.
Они не заметили Алену в темноте. Но даже если бы Алена вышла к ним навстречу, они бы все равно не заметили, потому что были слишком увлечены собой и беседой о прелестях жизни на островах. О том, что отсюда помимо парома можно еще и на катере уехать. Что до ближайших островов рукой подать. Что неплохо было бы съездить на Сааремаа или Муху, а то и до Вормси добраться. И хоть бы слово про Алену. Может, она не хочет ехать на продуваемом всеми ветрами катере через Балтику? Если у них тут тонут паромы, то что говорить о маленькой лодочке?
Дверь открылась, впустив ветер, свет, шум улицы, и закрылась, забрав все это с собой.
Алена выглянула в стеклянную вставку. Они свернули налево, к высокой деревянной башне с часами. Неужели они сейчас договорятся куда-нибудь съездить и Алену забудут? Ведь так они и уплыть без нее могут. Мама такая, мама может…
Онемевшей рукой Алена открыла дверь, постояла на пороге, чувствуя приятную прохладу на лице, и шагнула к машине Эдика. Он в очередной раз вылез из-под капота, посмотрел вопросительно: ну, что решила?