Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник)
Шрифт:
– Да, – завистливо тянул Великий Поэт. – Хорошо жил, зараза!
Я приподнялась на мысочки и заглянула в катер. Внутри? Он такой маленький. Десятиметровая палуба, приплюснутая рубка капитана. Может, в трюме? Где-нибудь у самого днища, около мотора?
Боязно было, что ступеньки подо мной проломятся: настолько все здесь выглядело ветхим.
Он сидел в углу крошечной каюты. Застывшее чучело с оскаленной мордой. Глаз стеклянный.
– Ага! – прошептали мне в шею. – Это он.
Видимо, кровь местных жителей таино (я посмотрела в Интернете!) в мальчишке плохо влияла на нечисть. Чупакабра ожила. Шевельнула головой, и через секунду ее уже не было.
– Держи! – вывалился из катера Пеппино.
Мелькнула розовая футболка Луизы.
– Хей, хей, хей, хей! – закричал ей вслед смотритель и громко захлопал в ладоши.
Я спрыгнула, набрала в сандалии гравий, и, пока вычищала камешки, мои обормоты исчезли.
Направо – туристы, налево – туристы. У бассейна – туристы. Около трехэтажной Башни – туристы. Никто не бежит. Никто с тревогой не высматривает скрывшегося монстра.
– Лена! – позвал Поэт.
Я выскочила из-под навеса, пробежала крытую галерею с мозаичным столиком для барбекю и остановилась. Отсюда склон резко уходил вниз. Протяни руку – и ты коснешься далекой пальмы. Маячком виднеется на горизонте покатая крыша Капитолия.
Шорох.
Я перепрыгнула узкую канавку, отделяющую туристическую зону от парка. Поскользнулась на сухой листве, кувырком пролетела по склону. Замерла.
Снизу хорошо просматривался парк. Голые стволы пальм, гигантская сейба перед домом, как злой рок, нависла над крышей, тонкие силуэты миндальных деревьев. Розовая майка.
Луиза летела, оскальзываясь на жухлых листьях, прямо навстречу мне. Глаза широко распахнуты. Перед ней – никого. За кем она гонится? Или… от кого?
Пеппино широкими скачками поднимался снизу, от забора. Свободная футболка без рукавов болталась на его тощем теле. Он сбил сестру с ног, повалил на землю, придавил.
Чупакабра появилась над застывшими на земле телами. Монстр перепрыгнул через них, коротко взвизгнул, крутясь на месте. Пеппино отпихнул подальше сестру, уселся, сложив ноги по-турецки, и уставился на упыря.
Чупакабра заскулила, задергала башкой, стала тереться ею о передние лапы, словно ее кто стал кусать. Грохнулась всем телом о землю. Полежала так немного, запрокинув морду. И увидела меня.
У нее были странные, ничего не выражающие глаза. Черные. Как будто бусинки вставили.
В следующую секунду чупакабра кувыркнулась, вскочила на ноги и прыгнула на меня.
Я успела только взмахнуть руками и обрушиться на шуршащий дерн. Чупакабра жестким лбом боднула меня в бок, заставив перевернуться. Плечо запульсировало болью. Кажется, я порезалась обо что-то на этой чертовой колючей земле. В ушах гудело, сердце колотилось в голове. Вокруг разлился неприятный запах, как будто на меня опрокинули контейнер помойки.
Чупакабры рядом уже не было.
– Где она? Ты видел? – крикнула я Пеппино, который успел встать и помочь подняться сестре.
– Убежала, – тихо ответил парень, с сомнением глядя на свои сандалии.
– Так давайте ловить! – звала я в азарте.
Но для того, чтобы куда-то бежать, надо было встать. Сделать это не получалось. Земля не хотела отпускать меня. Я опиралась на руку, отталкивалась и снова оказывалась на колючках, больно тыкалась в них плечом и головой. В теле как будто поселился неправильный центр тяжести – металлический перекатывающийся шарик, который заставлял меня раз за разом падать. Я с усилием заставляла себя сесть, но непонятная инерция тут же уводила меня мимо вертикального положения, укладывая обратно на землю.
– Не спеши!
Пеппино подозрительно равнодушно смотрел на мои мучения. Просто стоял. На лице – ничего. Ни удивления, ни сочувствия, ни страха. Прямо как у чупакабры. Луиза, присев на корточки, изучала очередные царапки на ноге. Здорово ее братик приложил, стесал полколенки.
Все это я видела, лежа на боку. Мир кренился, собираясь завалить мою ватерлинию на восток. Ничего не оставалось, как протянуть руку, прося помощи. Перепачканные в земле пальцы дрожали, руку водило. Что-то такое странное то появлялось, то исчезало в поле моего зрения. Солнце жгло ушибленное плечо.
Плечо.
– Полежи, – безразлично посоветовал Пеппино.
Я подавила подкативший к горлу комок тошноты и попыталась сфокусироваться на собственной руке.
От локтя вверх по плечу шла глубокая царапина с рваными краями. Кровь запеклась и вспенилась. От того, что я это увидела, в моей голове взорвалась шутиха, перед глазами запрыгали цветные зайчики.
– Лееееена! – звал голос. – Ленааааа!
Сквозь резные листья пальм пробивалось солнце. Оно скатывалось по зеленой спинке листа, дробясь, падало на землю. На земле лежала я и смотрела вверх.
– Лена! – кричал Великий Поэт.
Я села. Просто села, и все. Не упала, не закачалась. Голова была ясной и легкой, словно шальной сквозняк навел там порядок.
Пеппино с Луизой не было. Рана? Плечо было перехвачено белой тряпкой и хорошо завязано.
– Вам что, плохо? – спросил Великий Поэт.
Мне было нормально, но как-то грустно.
– Мы вас потеряли.
Под его ногами шуршала трава.
– Что с вами?
– Ничего, – ответила я. Прислушалась сама к себе. Голос как голос. Не хриплый, не осипший, не испуганный. – Сколько времени?
– Нам обратно пора, а то пообедать не успеем.
Мой организм никак не отреагировал на предупреждение о скором обеде. Голоден он не был.
– Что у вас с рукой?
Говори правду – и не поверят.
Я коснулась пальцами ткани. Меня укусила чупакабра. У меня очень кружилась голова. Теперь прошло. Я превращаюсь в монстра?
– Поцарапалась о пальму. Скоро пройдет.
– Тогда вставайте! Хватит загорать.
Великий Поэт поддернул на плече свою коричневую сумку и довольно заулыбался. Прогулка по усадьбе пошла ему на пользу, теперь и он немного полюбил Кубу.