Призраки ночи
Шрифт:
Жила-была на ниве перепелка с перепелятами. Пришла пора — матушка рожь стала колоситься. В поле пришли жнеи с серпами, принялись рожь жать. Испугалась перепелка, заметалась с перепелятами и просит:
— Матушка рожь, спрячь нас! Меня, перепелку, словят, головку сломят, из перепелят сварят юшку, а перья возьмут на подушку!
А рожь отвечает:
— Не могу я вас спрятать. Меня серпочки секут, жнеи в снопы кладут.
Побежала перепелка с перепелятами к снопу и просит:
— Сноп, спрячь нас! Меня, перепелку, словят, головку сломят, из перепелят сварят юшку, а перья возьмут на подушку!
А сноп отвечает:
— Не могу я вас спрятать. Меня берут и в копну кладут.
Побежала перепелка с перепелятами к копне и просит:
— Копна, спрячь нас! Меня, перепелку, словят, головку сломят, из перепелят сварят юшку, а перья возьмут на подушку!
— Не могу я вас спрятать! — отвечает копна. — Меня берут и на ток молотить везут.
Забегала перепелка с перепелятами туда-сюда по сжатому полю. Не знает, где схорониться-укрыться. Видит: несжатый клочок ржи, а на нем спорыш сам ржаной воевода стоит, на одном стебле два колоска держит. Перепелка просит:
— Спорыш, спрячь нас! Тебе в поле до нового лета, до нового хлеба стоять!
Спрятал перепелку с перепелятами спорыш — ржаной воевода.
Жил-был крестьянин Иван. Работал он усердно, да жил бедно, не всякий день корку хлеба ел; не всякий день щи хлебал. Весной пришло время поле пахать да пшеницу засевать. Пошел Иван в поле, поставил на краю короб с зерном и видит — в коробе маленькие пичужки сидят и зерно клюют. Накрыл Иван шапкой короб и поймал пичужек. А они просят:
— Отпусти нас на волю, мужичок. Если нам не поклевать зерна, то не долететь в родные края.
Пожалел Иван пичужек и отпустил на волю.
Через три дня видит Иван — к его избушке прилетели маленькие пичужки. У каждой из них по зернышку. Положили пичужки зерна на землю и говорят:
— За твою доброту, мужичок, мы тебе принесли чудесные зерна — с золотой нивы батюшки Летояра. Кто их засевает, у того богатый урожай вырастает. Поможет тебе их вырастить его сестра Полудница.
Сказали так пичужки и улетели. А Иван взял зерна, пошел в поле и бросил их в межу.
Прошло-прокатилось время. Иван в поле вышел и дивится — кругом пшеница стоит и золотится, колосом машет, голосом говорит:
Не хочу я в поле стоять, Колосом махать! Хочу я в сноп закрутиться, В засеку ложиться, Чтоб меня на току брали, Из меня зерно выбирали!Видит Иван: еще пшеница не созрела. Ушел, ничего не сказал. В другой раз приходит, а пшеница высока стоит и говорит:
Ходи по межам, гуляй, Меня, пшеницу, зажинай! Моя ярь-яровица — Золотым наливом колосится!Видит Иван: пшеница еще не совсем созрела. Ушел, ничего не сказал.
Над полем на черной туче Грозовик пролетал. Увидел богатый урожай. Надумал его погубить, градом побить. Собрал тучи в одну кучу. Увидала его Полудница. И говорит:
— Грозовик, Грозовик, моему полю не грози! Пшеницу не повреди! Дождем сильным не секи!
А он в ответ:
— Градом поле побью! Все зерно погублю!
Посыпался из тучи град. Полудница своим дыханием землю в поле согрела. Пошел от нее теплый пар, облачком над полем встал. Падает в него град и тает. Простым дождем выпадает. Разозлился Грозовик. И кричит:
— Вихрь на полю пущу! Всю пшеницу на землю уложу!
Поднялся сильный ветер. Полудница велела пшенице обвиться, друг к другу прислониться. Пронесся вихрь. Поле устояло стоя. Не полегла пшеница. Еще больше разозлился Грозовик. И кричит:
— Молнией палючей поле спалю! Ни одного колоска не оставлю!
Загромыхал он. Пустил огненные стрелы. Полудница заплакала. Жалко ей пшеничное поле. Легли ее слезы росой на пшеницу. Не загорелась она от палючей молнии. Видит Грозовик, не удалось ему пшеничное поле ни градом побить, ни вихрем на землю положить, ни палючей молнией спалить. Отступился он. Улетел на черной туче в другие места.
В третий раз мужик в поле приходит. А уж пшеница перестой стоит и говорит:
Либо меня жни-коси, Либо в поле скот пусти. Не могу стоять, Колоса держать. Колос ядренист-боек, К сырой земле клонит, Суколено ломит!Тут-то Иван и говорит пшенице:
— Стой-постой, моя пшеница! Пойду я к ковалю. Коваль накует мне серпов. Найду-позову жнеек — красных девушек, молоденьких молодушек. Дам им серпы. Еще есть кому у нас жито жать, снопы вязать и в копны их метать!
Пошел Иван к ковалю. Наковал ему коваль серпы острые, позолоченные. В родном селе созывал Иван на толоку молодых жней — нивку пожать, страду пострадать. Пшеница-то уродилась лучше всех — колосиста, ядрениста, ядро — в ведро, колос — в бревно.
Собрались на ниве великой, на полосе широкой молодые жнеи. Они жнут, радеют, поспешают. Золотые серпочки брезгочут, под корешок пшеницу секут, не устают. Иван впереди всех ступает, серпом машет, говорит:
— Уж вы жните, жнеи, не ленитесь! Обжавши нивку, мы домой пойдем — на веселое гулянье, на доброе пированье!
Долго жнеи ниву дожинали, дома не бывали, людей не видали. Да вот пшеничку и пожали, в копны всю поклали, в стога пометали. Быть теперь всем с кашей и пирогами.
А бедный Иван зажил с тех пор добро и ладно!
Одела летом дубрава зеленый наряд, стоит, красуется. Увидела речку и говорит:
— Никто меня не одолеет, не снимет с меня цветной наряд!
А речка ей отвечает:
— Не хвались, дубрава, не хвались, зеленая! Придет время — сама с себя его скинешь!