Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул
Шрифт:
— Вы туристы? Вообще-то мы на отшибе, к нам редко кто заглядывает.
Она говорила нараспев, растягивая слова, так что Росита успевала переводить почти синхронно.
— Отлично! — обрадовался Мун. — В таком случае вы должны помнить иностранцев, которые бывали у вас за последние дни.
— Иностранцы? — Хозяйка отрицательно покачала головой.
— Я ищу родственницу. Несколько дней назад она бесследно исчезла. — Мун сказал это, чтобы расшевелить хозяйку. — Постарайтесь вспомнить, это очень важно. Она собиралась ехать в Пуэнте Алсересильо.
— Исчезла? — Хозяйка действительно оживилась. — А вы обращались в полицию?
— Разумеется. Как видите, безрезультатно…
— Ну да, — вздохнула хозяйка. — У нас полиция только на то и годится, чтобы арестовывать за политику. Видели парикмахерскую? Так вот, дона Себастьяна Новатуро тоже увезли на днях. Какой это был изумительный мастер! Он ведь раньше работал в барселонском театре «Одеон»… Ах да, вы спрашивали про свою родственницу! Какова она из себя?
— Потрудись вы посмотреть на фотографию, что вот уже несколько минут лежит перед вами, не пришлось бы тратить столько слов, — проворчал Мун, уже предельно убежденный, что молчаливого испанца можно разыскать только на кладбище.
Хозяйка зажгла свет, чтобы получше рассмотреть снимок.
— Какая красивая девушка! Совсем как испанка! Ваша дочь? Нет? Может быть, племянница? Тоже нет? Ах, какая я недогадливая! Вы разыскиваете свою жену! Она сбежала, да? С любовником, да? А вы простите ее, если найдете?
— Повешу! И вас заодно тоже! За язык! — закричал Мун. — Переводить не надо, мисс Байрд, — добавил он торопливо. — Это только для служебного пользования… Спросите ее, видела ли она Гвендолин. Пусть скажет «да» или «нет».
— Что-то не припоминаю. — Хозяйка повертела фотографию и со вздохом положила обратно. — А давно это было?
— Восемнадцатого марта.
— Что вы говорите?! Как раз в этот день забрали дона Себастьяна! В полдень он еще приходил ко мне звонить по телефону в Малагу, а через несколько часов его арестовали.
— Зачем вы переводите мне эту болтовню? — набросился Мун на Роситу.
— Как хотите! — переводчица пожала плечами, одновременно прислушиваясь к продолжавшей болтать хозяйке. — Мистер Мун, это вас, кажется, заинтересует. Она только что вспомнила, что поисками Гвендолин уже занималась полиция.
— Полиция? Когда? — Мун насторожился.
— Ну да, — кивнула хозяйка. — В тот же день, когда был арестован дон Себастьян, ко мне заходил полицейский офицер. Важный такой, заказал не вино, а виски.
— И он вас расспрашивал про эту девушку? — с иронией спросил Мун.
— Меня нет. Но, может быть, старика, что продает лотерейные билеты? Я видела, как он с ним разговаривал.
— Только не о Гвендолин! Восемнадцатого марта ее никто и не думал разыскивать, все были убеждены, что она уехала в Малагу. — Мун на мгновение забыл о присутствующих. — Ну что ж, придется продолжать расспросы. А хозяйку поблагодарите за содержательную беседу и объясните, что важный полицейский, очевидно, приезжал в связи с ее обожаемым парикмахером и к моей сбежавшей с любовником супруге не имеет никакого отношения. — Мун щедро расплатился и встал. — Педро, ты что, заснул?
Мальчик виновато вскочил:
— Я думал.
— То-то тебя не было слышно. Какую же историю с бандитами, пистолетами и деньгами ты на этот раз придумал?
— Ей-богу, я не врал! Сейчас точно вспомнил — она спросила сеньора Краунена, сколько километров до Пуэнте Алсересильо.
— Может быть, ты напутал?
— Да нет! — Педро задумался. — Знаете что? Давайте расспросим продавца лотерейных билетов, он ведь всегда на улице, значит, видит всех.
— В первый раз слышу, что слепые видят, — рассмеялся Мун.
Педро обождал, пока они вышли, потом, словно экзаменуя, лукаво спросил:
— Почему же он, обращаясь к Росите, назвал ее красавицей?
— Я считаю, что для того, чтобы заметить, насколько мисс Байрд красива, необязательно быть зрячим, — пошутил Мун. — К тому же у вас принято величать всех женщин красавицами.
— Вот я вас и поймал! — торжествовал Педро. — Когда мы шли мимо, сеньорита не проронила ни слова. Как же он узнал, что среди нас женщина? У него профессия такая, приходится притворяться. Народ считает, что слепой нищий сам до того несчастен, что должен приносить счастье другим.
— Чертовская наблюдательность! — похвалил Мун. — Оказывается, слепым-то был я.
— Купите билетики! Купите у слепого старика билетики! — Продавец уже издали заметил их.
— Давайте сюда! Мисс Байрд, переведите ему! — Мун подошел вплотную и помахал перед его глазами банкнотом.
— О! Сто песет! — Продавец вскочил со стульчика. — У меня, к сожалению, не будет сдачи.
— Для слепого у вас совсем неплохое зрение, — заметил Мун. — Ну так вот, эти деньги ваши, если сумеете вспомнить, когда и при каких обстоятельствах вы видели эту девушку. — Мун протянул старику снимок.
Продавец осмотрелся. Убедившись, что вблизи нет никого из местных жителей, он снял очки и принялся за изучение фотографии. Эта процедура длилась довольно долго, так как взгляд старика ежесекундно перескакивал с фотографии на банкнот.
— Спрячьте деньги, — шепнул Педро. — А то я боюсь, что он и в самом деле ослепнет.
Старик повертел снимок в руках, потом неохотно вернул и снова водрузил очки на нос.
— Ну что? — Мун поторапливал его с ответом.
— Нет. Никогда не видел… Поверьте, сеньор, мне нелегко признаться в этом. — Он тяжело опустился на стульчик и, потеряв всякий интерес к Муну, принялся голосить: — Купите билетики у слепого бедного старика!
Мун собирался уйти, но внезапно возникшая мысль заставила его задержаться.
— А ну-ка, Педро, опиши ему человека, которому Гвендолин Шривер передавала деньги.
— Сеньора Краунена?
— Ну да, если это был он.
По мере того как мальчик, стараясь не пропустить ни одной подробности, описывал внешность, костюм и манеры Краунена, старик все более оживлялся.
— Вам повезло, сеньор. Его я действительно видел. Пусть я ослепну на месте, если вру! Костюм на нем был другой, а все остальное соответствует описанию. Молодой американец, с ним была прелестная молодая девушка.