Призраки Ойкумены
Шрифт:
Мерно хрустел снег под ботинками. Мимо Диего проплыло лицо Эрлии, вылепленное из воска. До подбородка донья Эрлия была укрыта свежей простыней. Рука женщины свесилась вниз, пальцы, неожиданно костлявые, шевелились водорослями, угодившими в слабое течение. Движение пальцев неприятно контрастировало с отрешенным, как у мертвой, спокойствием черт лица. Зрелище показалось маэстро удручающим. Расклеился, вздохнул Диего. Рассиропился, тряпка. Еще зарыдай, солдатик!
Хотелось вина, да покрепче.
Последним шел богатырь-врач, сопровождаемый вездесущим Пробусом. На ходу врач задавал координатору вопросы; в ответ Пробус тараторил в своей обычной манере. Говорили оба на языке, которого Диего не понимал.
Надкрыльями жука поднялись двери аэромоба. Плавно, будто во сне, носилки с больной влетели в отсек для пациентов. Отсек закрылся. Салон, рассчитанный на реанимационную бригаду из пяти человек, остался открытым.
Врач забрался в машину – аэромоб ощутимо качнуло. Швабра улыбнулась, что-то спросила у крутившегося рядом Пробуса. Тот начал было отвечать, но сестра милосердия вдруг присела, сунула руку Пробусу между ног – и вскинула координатора колланта на плечо с той же легкостью, с какой девочка поднимает тряпичную куклу. Никто не понял, что происходит, даже сам Пробус. Он хихикнул, готовясь отпустить сальную шуточку; Швабра согнула ноги в коленях, как если бы готовилась присесть еще разок…
– …в усадьбе Пшедерецкого, – объясняет Крисп. Он топчется на площадке перед медицинским центром, он смущен. Ему неловко тыкать манипулярия Тумидуса носом в очевидное, – нас ждет не только телепат, успешно отразивший попытку клеймения. Нас ждет коллант в полном составе. Они могут стартовать в любой момент. Мы не в силах помешать их взлету, мы не в состоянии преследовать их. При всех достоинствах «Мизерабля», яхта рядом с коллантом – древняя колымага рядом со всестихийником. И потом, это пассажирский коллант. Что, если при взлете они решат прихватить с собой не только объект, но и обер-манипулярия Ульпию? Объект – телепат, прошедший инициацию. Допустим, ему захочется покопаться в мыслях пленницы… Мы должны предотвратить их бегство с Сеченя, уничтожить в зародыше саму такую возможность. В колланте двое незаменимых: невропаст и помпилианец, настройщик и координатор. Кто невропаст, нам неизвестно. Зато мы отлично знаем, кто координатор…
Марк Тумидус слушает, не перебивая.
– Я этого не учел, – говорит он, когда Крисп завершает монолог. – Моя вина.
Толчок, и Пробус головой вперед улетел в салон.
– Стоять!
Швабра была уже внутри. Веник замешкался, пропуская напарницу, и кинжал дона Фернана, прошелестев в воздухе, глубоко вонзился в бедро санитара. Веник крякнул и неуклюже полез в аэромоб.
Сегодня определенно был день deja vu. У маэстро потемнело в глазах – с такой ясностью он увидел, вспомнил, пережил заново траектории клинков, вылетевших из руки дона Фернана. «Гори в аду!..» – и дага кувыркается в воздухе, а сын маркиза де Кастельбро бежит из спортивного зала, мимо умирающей дочери маркиза де Кастельбро. «У вас только рапира, дон Диего, – узкий стилет вонзается в воздушный корень баньяна. – Я не хочу, чтобы вы обвинили меня в преимуществе…»
Чувствуя себя шутом с липовой сабелькой, Диего обнажил рапиру. Полоса
Машина оторвалась от земли, прянула ввысь. Людей обдало снежным вихрем, запорошив глаза. Бесы завизжали снова, на другой манер. Аэромоб в небе ощутимо качнуло, но машина продолжила полет, уходя к городу. Летела «скорая помощь» боком, рыская из стороны в сторону, заваливаясь на левый борт. Бесы заходились визгом, рвали глотки, и, наверное, сам Господь не знал, откуда орет рогатый легион: из-за ограды, из летучей беглянки, из геенны огненной.
Равнодушен к бесам, Пробусу, коварству лже-медиков, Диего Пераль смотрел на обломок рапиры. Три четверти клинка торчали из сугроба, проломив тонкую корочку наста. Должно быть, Диего Пераль сошел с ума, но ему казалось, что сейчас Карни умерла во второй раз.
Контрапункт
Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»
Король:
Право, не знаем… Так вы говорите, кошмар?Лопес:
Ваше величество, мы ожидаем погромов! Грозный маркиз баррикады возводит у дома, Клятвы дает, что к нему не влетит и комар, Герцог же платит солдатам по десять эскудо, Копит отряд за отрядом…Король:
Отряды? Паскуда! Если дворяне готовы сорваться за грань, Мы, короли, изрыгаем базарную брань!Кардинал-советник:
Брань закаляет сердца наподобье молитвы, Если монарх свое сердце готовит для битвы…Король:
Вот так совет! Не слыхали мы хуже совета!(Лопесу)
В чем же причина грызни?Лопес:
В эпиграмме поэта!Король:
Вот так причина! Мы помним сей дерзостный пасквиль. Он послужил, как известно, мотивом для таски, Но баррикады, отряды, лихие мужчины… Вот так причина! Будь проклята эта причина!Кардинал-советник:
Из-за поэта наемников строят в колонны? Это уже не поэт, а позор Эскалоны! Церковь к таким щелкоперам относится просто – Мыло, петля да палач, да забвенье погоста!