Призраки прошлого
Шрифт:
Большая удача, что комендант оказался рядом, избавляя от назойливой компании. Фальк сорвался с места, уняв вспышку злости и неповиновения. Через мгновение вышел, напоследок кинув колючий взгляд в сторону девушки. Отец терпеть не мог нарушение дисциплины. Из коридора слышалось как он продолжал распекать нерадивого воина.
— Алира? — рейна была молода, младше самой Лейи Сойлер.
— Я просто. Меня постоянно тошнит и кружится голова.
Странно, для такого большого срока. В ходе
Шайна достала из шкафа очередную склянку травяной настойки.
— Вот. Отвар тысячелистника, на завтрак обед и ужин. По пол унции. Должно помочь.
— Я должна рассказать коменданту о твоем положении, — продолжила она. — Теперь я не имею право молчать, Алира. Тебе нужна работа попроще. В наклон нельзя.
— Да, — кивала та, утирая слезы, — я понимаю…
И вторя ей, Лейе хотелось выть в полный голос.
Обратно вернулась вместе с отцом и рейной Алирой по ярко освещенному тоннелю перехода. Факелы больше не гасли. После истории с Фальком с трудом уняла порыв стереть до дыр ладони влажной тканью. Рука противно ныла после пощечины.
События вечера частично отвлекли от главной темы ее кошмара. Лейя, просто легла на кровать, попеременно рассматривая потолок, стену, пустоту, стараясь себя убедить, что чувство любви и глубокой привязанности — клетка, в которой ты намеренно закрываешься и выбрасываешь ключ. Это западня, мешающая жизни. Ей захотелось превратиться в сухую деревяшку, стать куклой без эмоций. Это удобно.
Ходит поговорка: «Лучше умереть с честью, чем жить с позором», но умереть с позором — участь худшая из всех возможных. Зачем бастарда на обрекли на такую крайнюю меру? Мешал отцу? Справедливого суда — нет. Роанцы — жестокие изверги. Император — сыноубийца.
Слово «счастье» отныне исчезнет из ее лексикона, как и убеждение о существовании мужчин, способных на поступок, не требующих чего — то взамен. После смерти Бранна их попросту не осталось на белом свете.
Вновь зияющая дыра коридора. Ускорив шаг, попыталась переключиться с окружающих темных стен на едва уловимое синее свечение. В углу мелькнуло белое пятно нижней рубахи Кайя, сидящего корточках у самого пола. Губы бескровные, глазницы без радужек и зрачков неподвижно уставились в пустоту. Ужас!
— Почему ты сидишь здесь один? Разве тебе не холодно?
— Мне не бывает холодно, — ответил он, вставая и вытягиваясь в полный рост. — Я люблю Тьму.
Лейя отшатнулась, не желая коснуться протянутой руки Виррора.
— Выросла. Такая взрослая, такая красивая. Не бойся меня, ималлан, — шептал мертвец белесым ртом. — Я тебя не обижу.
— о'Майли тоже во Тьме? — спросила девушка, дрожа
Призрак нахмурился и отрицательно качнул головой.
— Его здесь нет, Лейя. Потерпи. Скоро ты не будешь одинока.
— Я буду с ним?
— Нет. Когда придет время, ты будешь со мной, — улыбка покойника явила неровный ряд сгнивших зубов, вызывая приступ дурноты.
Дальше он шептал на незнакомом языке, но она не разобрала его речи.
Картинка сменилась. Густой лес и мост над бурной рекой. Конь императора разжал и встал на дыбы, сбрасывая всадника.
— Отец! — закричал бастард.
Тот успел зацепиться за край обрыва, но руки соскальзывали. Жадная пучина грозила вот — вот поглотить намеченную жертву.
— Великие духи! — произнес Аарон и сорвался вниз.
Сильная ладонь перехватила его за запястье.
— Держись, — выдохнул Бран, пытаясь вытянуть дерра Истерроса.
Через мгновение в окружении перепуганных воинов и белого, как полотно Наместника Мийяра, прямо спиной на каменной кладке лежал ри Грей, глядя в небо.
— Живой, — хрипло дышал он, не в силах поверить, что смерть прошла мимо.
А вдалеке, прямо на маковке самой высокой сосны, словно птица, сидел Кай. Легкий, как ветерок и прозрачный, как воздух, незаметный для окружающих, улыбался и весело присвистывал.
Проснулась озираясь и щурясь, глотнула прохладной воды из кружки. С вечера не задернула шторы и яркий, солнечный свет сейчас наполнял комнату. Последнее время Виррор стал сниться особенно часто. Но, что это могло означать? Неужели, покойник намекал на ее собственную смерть? А сон о спасении дерра? В нем Лейя узнала окрестности Астры и юного Вальгарда. Выходит, это прошлое? Но сон есть сон, гадать бесполезно. Минувшее упорно не отпускало ее, а впереди маячил серый оттенок мертвого пепла сожженных дотла надежд и веры в будущее, растоптанное на цвету.
Глава 10. Бранндон о'Майли
Многовековая кладка стен из серого камня. Арочные своды, колонны, переходы из одной части здания в другую. Сто шагов — спуск на десять ступеней. Двести шагов — поворот и вновь длинная кишка коридора.
У самых потолков мерцают факелы с тяжелыми, витыми рукоятями, но горят они не везде. Там, где их нет — по углам непроглядный мрак и наросшая годами от сырости плесень.
Роан — карающая десница империи Истеррос. Впечатление ужаса, боли и смерти, с привкусом безысходности и дикого отчаяния. Плохое место, созданное ломать тела и калечить души, но не исправлять, восстанавливать или искать истину. Изредка проскальзывают эхом глухие крики и стоны попавших в стальные лапы людей. Черные провалы — впадины камер без признаков жизни попеременно сменяются казематами, огороженными решетками, достаточно освещенными, чтобы понять: в этот самый миг здесь проходит пытка заключенных.