Призраки прошлого

Аллард Евгений Алексеевич

– Верхоланцев отпустил поесть.

– А, пошли тогда, – схватив меня за рукав, он потащил в коридор. – Сейчас тебя накормим по первому разряду, – в его голосе слышались горделивые нотки.

Мы оказались в просторном зале, уставленном столиками, застеленными белоснежными скатертями. Лифшиц усадил меня за один такой и ушёл куда-то. Я огляделся – неподалёку расположилась знакомая и весьма неприятная компания – Мельгунов, обнимая Ромочку за талию, что-то шептал тому на ушко, а рыжий «приятель» заливался румянцем, как юная барышня. Они не видели меня,

да и я не очень жаждал общаться с премьером.

Официант притащил три блюда, от потрясающего аромата которых слюнки потекли, я набросился на них, и, вздрогнув от пронзившей холодной дрожи, поднял глаза – Мельгунов смотрел прямо на меня, не отрываясь, и губы кривила злая усмешка. Я быстро опрокинул в себя кофе и направился к выходу, ругая за трусость.

Когда вернулся в зал, застал Верхоланцева, который что-то объяснял Кириллом, показывая жестами.

Я доплёлся до скамейки. Уселся, и устало прикрыл глаза.

Как вдруг подпрыгнул от громогласного трёхэтажного мата главрежа.

– Да пошёл он …! Он здесь не пришей кобыле хвост!

На уровне груди Верхоланцева маячила блестящая макушка Розенштейна, который что-то горячо втолковывал багровому от злости собеседнику. Я осторожно подкрался ближе.

– Послушай, Дима, – раздражённо пыхтел Розенштейн. – Если Игорь Евгеньевич хочет участвовать, ты должен его вставить в кадр. Хочешь ты этого или нет. Это его право. И ты не можешь возражать.

– Куда я его вставлю? В твою задницу?! – бушевал Верхоланцев. – Мы уже все сняли! Сейчас другой кадр. Я не собираюсь из-за этого говнюка выкидывать пятнадцать метров!

К ним присоединился сценарист Непогода, который лишь растерянно хлопал глазами, переводя взгляд с главрежа на продюсера и обратно.

– Семён, ты можешь куда-нибудь впиндюрить этого урода? – мрачно процедил Верхоланцев.

– Конечно, Дмитрий Сергеевич! Верстовский может взять его, как заложника. Ему же все равно надо кого-то брать. Это обострит ситуацию между персонажами, – быстро протараторил он.

– О! То, что надо! – выпалил радостно продюсер. – Сейчас, Игорь Евгеньевич придёт, и мы объясним ему задачу. Да, Дима, может быть, сделать, чтобы Игорь Евгеньевич вырубил Верстовского? Так будет зажигательней.

– Чего? Мельгунов вырубит Верстовского? – презрительно хмыкнул Верхоланцев. – Ты в своём уме, Давид?

– Ну, ладно-ладно, согласен, не надо, – Розенштейн дружелюбно похлопал главрежа по плечу.

Ещё не хватало здесь этого козла! Я вернулся на скамейку, замечая, как начинает трясти от злости. В зал вплыл в окружении свиты Мельгунов и направился к злому, как черт, Верхоланцеву, дотронулся до его рукава и что-то, с милой улыбкой на устах, начал впаривать.

Выслушав его, Верхоланцев подозвал меня.

– Так, Олег. Задача изменилась. Когда выходишь из хранилища, берёшь в заложники Игоря Евгеньевича. Если хочешь – можешь его пристрелить, – тихо добавил он.

Я усмехнулся, и кивнул, оценив его шутку. Мы встали на исходные позиции, я зашёл в хранилище.

– Открывай! – приказал я кассиру.

Тот упал на колени и, умоляюще воздев руки, пролепетал:

– Я не знаю кода, клянусь! Пожалуйста, не убивайте меня. У меня жена, двое…

Я отшвырнул его в угол, снял перчатки и сделал вид, что вскрываю огромный сейф. Когда тяжёлая, выпуклая дверь торжественно отъехала в сторону, я кивнул напарникам. Они начали сгребать пачки денег в мешки.

Я возглавлял процессию, оказавшись в зале, пошарил глазами и, найдя Мельгунова, презрительно сузив глаза, буркнул:

– Иди сюда, пианист хренов, прокатимся!

Краем уха я вдруг услышал странный скрип за спиной, очень тихий, но явно звучавший фальшивой нотой в общей партитуре. Операторский кран с камерой начал быстро клонить стрелку вниз – туда, где стоял Верхоланцев, наблюдающий за репетицией.

– Осторожно! – закричал я, бросаясь к главрежу.

Верхоланцев дёрнулся, удивлённо взглянул на меня, и в ту же секунду раздался страшный грохот.

Глава 14

– Видишь ту высокую скалу? Веди туда! – скомандовала Милана.

– Есть, мой капитан, – шутливо откозыряв, я направил катер к заросшему буйной зеленью высокому утёсу, гордо выраставшему из воды.

Объехав со всех сторон, я заметил узкий проход внутрь и повёл катер туда. Мы оказались в симпатичном естественном бассейне с удивительно чистой водой и пологим пляжем, над которым нависали скалы, образовавшие причудливые наплывы, похожие на бороды великанов. Я высадил Милану на берег, расстелил плед. Она сбросила полупрозрачную блузку с длинными рукавами, закрывающими бинты на запястьях, мы улеглись рядом.

– Ты не представляешь, как я тебя люблю, – сказал я, наклонившись над ней, целуя её. – Никого так не любил.

– Не верю, – она лукаво щёлкнула меня по носу. – Ты взрослый мальчик, романов у тебя наверняка было много.

Я лёг нас спину, заложив руки за голову.

– Романы были, конечно. Чего скрывать. Но не получилось.

– Почему?

– Милана, я был женат. Один раз. Она погибла.

– Прости, что спросила.

Она отвела глаза, смутилась. Хотя я заметил, как в её глазах промелькнула ревность, которую она постаралась скрыть. Наверно, ей хотелось бы, чтобы она стала первой для меня. Хотя, о чем я? Мне уже за тридцать. Давно не мальчик.

– Я встретил девушку, пока проводил одно расследование, – я все-таки решил рассказать. – Увёл у жениха. Она была художницей. Мы поженились. Родился сын. Она должна была прилететь с курорта. У меня были дела, я не смог с ними поехать. Самолёт попал в страшную грозу. Больше у меня не возникало желания жениться.

Повисла долгая пауза. Я пожалел, что рассказал. Это звучало мелодраматично, даже глупо.

– Но если бы твой муженёк окочурился! – воскликнул я весело, пытаясь разрядить обстановку. – Ты стала бы вдовой с большим приданым, поместьем, отчислениями от проката фильмов. Мы бы поженились – ух, как бы зажили!